ый естн изв Не там льш нде Ма
Народу нужен стих таинственно-родной, Чтоб от него он вечно просыпался И льнянокудрою, каштановой волной — Его звучаньем — умывался… 1891– 193 8
С середины 1960 -х гг. имена четырёх главных русских поэтов XX в. в среде гуманитарной элиты обладали нерушимостью канона: Мандельштам, Ахматова, Пастернак, Цветаева. Едва ли будет преувеличением сказать, что в 1960 -1970 -е гг. Мандельштам был на самом деле читаем и любим советской интеллигенцией и терпим советским официозом в наименьшей из всех четырёх канонизированных поэтов степени.
С началом 1980 -х гг. положение изменилось. Новому поколению Мандельштам оказался ближе и Ахматовой, и Пастернака, и Цветаевой. К началу перестройки он воспринимался как один из самых загадочных и самых значительных русских поэтов XX века. Его раннее творчество относится к Серебряному веку, а позднее выходит далеко за рамки этого временного периода. Стихи, написанные Осипом Мандельштамом за три творческих десятилетия, ныне составляют всего лишь не самый объёмный том в его всего -то двухтомном (почти полном) собрании сочинений, вышедшем в Москве в 1990 г. Поэзия Мандельштама пересказу решительно не поддаётся, но так же сопротивляется пересказу и его судьба.
Из воспоминаний об Осипе Мандельштаме: «Вбегал Мандельштам и, не здороваясь, искал „мецената“, который бы заплатил за его извозчика. Потом бросался в кресло, требовал коньяку в свой чай, чтобы согреться, и тут же опрокидывал чашку на ковёр или письменный стол» (Г. Иванов ) «Мандельштам истерически любил сладкое. Живя в очень трудных условиях, без сапог, в холоде, он умудрялся оставаться избалованным. У него настоящая повадка художника, а художник и лжёт для того, чтобы быть свободным в единственном своём деле, он как обезьяна, которая, по словам индусов, не разговаривает, чтобы её не заставили работать» (В. Шкловский) «Осип Эмильевич „уминал“ буханку чёрного хлеба без единого глотка воды, и… грыз, точно белка, колотый сахар. Но такие громадные куски, с которыми бы никакая белка не справилась» (Рюрик Ивнев)
«Производил он впечатление человека страшно слабого, худенького, а на голове, вместо волос, рос рыжеватый цыплячий пух» (А. Седых) «. . Не любить его было невозможно, и он этим пользовался с упорством маленького тирана, то и дело заставлявшего друзей расхлёбывать его бесчисленные неприятности. . . » (В. Ходасевич) «Крайне самолюбивый, подозрительный, он проявлял иногда неприятную заносчивость, проистекавшую, очевидно, из „неприкаянности“» (Н. Смирнов)
«Осип любил Надю невероятно, неправдоподобно, - вспоминала позже Ахматова. Он не отпускал Надю от себя ни на шаг, не позволял ей работать, бешено ревновал, просил её советов о каждом слове в стихах. . . " Обычно Осип и Надежда были почти неразлучны. Жена сопровождала поэта практически во всех его поездках по стране, включая такие специфические путешествия за казённый счёт, как ссылки в Чердынь и Воронеж. С самого начала Надежда Яковлевна стала как бы живым продолжением пера или голоса своего мужа: записывала под его диктовку и стихи, и прозу или же переписывала их набело» . Надежда Яковлевна Мандельштам
Дружбу с акмеистами (Анной Ахматовой и Николаем Гумилёвым) Осип Эмильевич считал одной из главных удач своей жизни. Поэтические поиски этого периода отразила дебютная книга стихов «Камень» . Стихи времени Первой мировой войны и революции (1916— 1920) составили вторую книгу «Tristia» ( «книгу скорбей» , заглавие восходит к Овидию), вышедшую в 1922 г. В 1925– 26 гг. Мандельштам пробовал писать для детей, но без особого успеха (из-за нарочитой упрощённости и дидактичности).
Написанная с блеском исповедальная проза Мандельштама — сборник автобиографических рассказов «Шум времени» (1923) и полная личных переживаний повесть «Египетская марка» (1927) — рисует культурно-историческую картину царствования Николая II и духовный кризис интеллигента. В 1928 г. вышли сборники «О поэзии» (критические статьи 1910– 24 гг. ) и итоговая книга «Стихотворения» , объявленная официальной критикой анахронизмом в поэзии. Все старания Мандельштама «с веком вековать» , попытки сотрудничать (с 1923) и даже работать в советской печати ( «Московский комсомолец» ) были обречены на неудачу. Политическая и литературная независимость Мандельштама привели (с конца 1920 -х гг. ) к вытеснению его из литературы и организованной травле. После этого поэт почти не печатается.
Задавать вопросы поэту, почему он написал то или иное стихотворение, бессмысленно. На них и автор бы не ответил. Написал потому, что не мог не написать. Стихи Мандельштам никогда не «писал» в общепринятом смысле, рифмы у него рождались в голове и на бумагу он заносил готовое стихотворение, почти всегда набело, без помарок. Поэтому сдержать то, что рвалось наружу, он был не в состоянии.
Поэт трагической судьбы, О. Мандельштам сам не считал себя поэтом трагическим. У него есть пейзажная и любовная лирика, окрашенная в нежнейшие акварельные тона, есть стихи, пронизанные лёгким «петербургским» юмором, но есть и достигающие высокого драматического накала стихи о подавлении человека государством (причём поэт с одинаковой неприязнью говорит и о дореволюционной, и о большевистской России).
В 1930 г. по протекции Н. Бухарина поэт путешествует по Кавказу. В «Литературной газете» , «Правде» , «Звезде» выходят разгромные статьи в связи с публикацией мандельштамовского «Путешествия в Армению» (1933), последней опубликованной при жизни работе поэта.
Ещё 4 апреля 1931 г. Мандельштам написал такие стихи: Неправда Я с дымящей лучиной вxожу К шестипалой неправде в избу: - Дай-ка я на тебя погляжу, Ведь лежать мне в дубовом гробу. А она мне солёныx грибков Вынимает в горшке из-под нар, А она из ребячьиx пупков Подаёт мне горячий отвар. Заxочу, - говорит, - дам ещё!. . Ну, а я не дышу, сам не рад. Шасть к порогу - куда там. . . в плечо Уцепилась и тащит назад. Вошь да глушь у неё, тишь да мша, Полуспаленка, полутюрьма. . . - Ничего, xороша. . . Я и сам ведь такой же, кума. С этих стихов, а не с «Мы живём, под собою не чуя страны…» начался Прометеев мятеж поэта Осипа Мандельштама. «Шестипалый» – одна из кличек Сталина (у того было шесть пальцев на ноге), отсюда и шестипалая жёнка Неправда, отсюда, надо думать, и «шестиклятвенный простор» , объясняющий истинный (мистический и поэтический) смысл шестикратных заклинаний генсека над гробом его предтечи Ленина. Число « 666» на иврите записывается как раз шестью буквами , שּ которые и по-русски напоминают графику буквы «ша» . Значит, этот способ метить стихи о Сталине поэт нашёл ещё в 1931 г. Стихи эти написаны во время раскрестьянивания и искусственно организованного Сталиным голода (вождю надо было показать успехи колхозов, поэтому СССР стал экспортировать зерно на Запад, и погибли миллионы крестьян). Эта же Неправда (сталинская «Правда» ) хочет и самого поэта уложить в сосновый гроб. И уйти от её угощения нет никакой возможности.
В ноябре 1933 г. Осип Мандельштам, увидав своими глазами голодомор, написал то, чего не написать не мог (антисталинскую эпиграмму «Мы живём, под собою не чуя страны…» , которую читает полутора десяткам человек). Не запиши он те строки, они стали бы наваждением, навязчивой идеей, ввергли бы его в бессонницу, а то и того хуже – всё могло окончиться нервным или психическим срывом. А записал и приготовился к смерти, но Сталин в тридцать четвёртом наградил его самым чудесным и щедрым образом – подарил жизнь. Несмотря на мягкость приговора, арест очень тяжело обошёлся Мандельштаму. Умный и ядовитый В. Ходасевич подметил, что в Мандельштаме мирно уживались «заячья трусость с мужеством почти героическим» . У подавляющего большинства «заячьей трусости» просто уживаться было не с чем. По мнению Б. Пастернака это было самоубийство. Незамедлительно последовал донос, а за ним арест и ссылка в Пермский край.
В мае 1934 г. Мандельштам был арестован. Следствие длилось две недели, ему не давали пить и спать, он бредил и галлюцинировал. Приговор был фантастически мягок: три года ссылки в Чердынь на Северном Урале. Жене поэта сообщили резолюцию Сталина: «изолировать, но сохранить» .
В Чердынь Мандельштам приехал душевнобольным, мучился манией преследования, в первую же ночь выбросился из окна и сломал руку. Через две недели стараниями Бухарина приговор был ещё более смягчён: разрешено было выбрать другое место ссылки.
Мандельштамам разрешено было поселиться где угодно, кроме двенадцати крупнейших городов страны (тогда это называлось “минус двенадцать”). Не имея возможности долго выбирать (знакомых, кроме как в двенадцати запрещённых городах, у них не было нигде), Осип Эмильевич и Надежда Яковлевна наугад назвали Воронеж.
Сама природа, сам город, его лучшие люди, с которыми он здесь не просто общался, а подружился – Наталья Штемпель или Павел Загоровский – вдохнули в него воздух дружества и, вместе, оказались сильнее репрессивной машины. И как итог всему – около сотни написанных в Воронеже стихотворений, с их просветлённым оптимизмом, замешанном на человеческой трагедии, - лучшие у Мандельштама. Воронежский цикл стихотворений Мандельштама (т. н. «Воронежские тетради» ) считается вершиной его поэтического творчества.
Летом 1935 г. , беседуя со знакомым в скверике у памятника поэту Алексею Кольцову, ссыльный Осип Мандельштам спросил: «Как вы думаете, а будет ли когда-нибудь поставлен в Воронеже памятник мне? »
Н. Я. Мандельштам об О. Э. Мандельштаме и А. А. Ахматовой: «Длившаяся всю жизнь дружба этих несчастнейших людей была, пожалуй, единственной наградой за весь горький труд и горький путь, который каждый из них прошёл» . Анна Ахматова, которая навестила поэта в изгнании в феврале 1936 г. , так передала своё впечатление от его жизни в известном стихотворении «Воронеж» , посвящённом Мандельштаму: А в комнате опального поэта Дежурит страх и муза в свой черёд. И ночь идёт, которая не ведает рассвета. А ведь она побывала здесь тогда, когда ещё существовали какие-то связи с писательскими организациями. Мандельштам, рассказывая о приезде Анны Ахматовой, смеясь говорил: «Анна Андреевна обиделась, что я не умер» . Он, оказывается, дал ей телеграмму, что при смерти. И она приехала, осталась верной старой дружбе.
В мае 1938 г. в состоялся повторный арест. В августе объявлен приговор: пять лет лагерей за контрреволюционную деятельность. В сентябре - этап на Дальний Восток, путь продлился месяц. Он стал полным доходягой ещё по дороге в Магадан. Его оставили в пересыльном лагере «Вторая речка» . Он был в состоянии помешательства. Подозревал, что из Москвы пришёл приказ отравить его. Он отказывался от пищи, таскал еду у соседей, считая, что их пайки не отравлены. За это его били, пока не поняли, что он безумен. Тогда его выкинули из барака. По словам выживших очевидцев, он до последнего сочинял стихи. Он читал их, люди их слышали, но никто ничего не записал. Смерть пришла 27 декабря 1938 г. в больнице пересыльного лагеря - по официальному заключению, от паралича сердца. Наступили двадцать лет официального забвения, а затем постепенное возвращение его поэзии читателям.
Поэзия Мандельштама синтезировала основные тенденции литературных течений начала века — символизма, акмеизма и футуризма. Мандельштам обновил структуру русского стиха, что оказало влияние на развитие русской поэзии, в частности, на творчество А. Межирова, А. Кушнера, И. Бродского и многих др.
Легендарной оказалась посмертная судьба писателя. Здесь главную роль сыграла Надежда Мандельштам, его жена. Ей чудом удалось пережить сталинскую эпоху. Чтобы уберечь стихи Мандельштама от сталинских ищеек, она запоминала их наизусть. Она прятала его архив у немногих друзей и единомышленников. В конце концов она переправила его в Америку и в своих монументальных «Воспоминаниях» поведала потрясённому человечеству о травле и отверженности Мандельштама, но в то же время — о его мужестве и гражданском достоинстве в самые мрачные годы сталинского террора.
В 1960 -е годы Надежда Яковлевна пишет книгу «Воспоминания» (Нью. Йорк). В начале 70 -х выходит следующий том мемуаров - «Вторая книга» (Париж), а затем — «Книга третья» (Париж). Её мемуары были признаны не только незаменимым источником в изучении творчества Мандельштама, но и значительным документом сталинской эпохи, их литературные достоинства были высоко оценены многими литературоведами и писателями (Андреем Битовым, Беллой Ахмадулиной, Сергеем Аверинцевым и другими). Бродский назвал «Воспоминания» одним из величайших произведений XX века.
Едва отпустил страх, списки мандельштамовских стихов начинают расходиться по рукам, поначалу в сравнительно узком кругу. Для многих мандельштамовская поэзия становится формирующим, воспитывающим переживанием. Владимир Высоцкий, прославленный бард, идол молодёжи семидесятых годов, исполнявший свои песни возбуждающе хриплым голосом, открыто говорил о том, что стихи Мандельштама спасли его от безумия и смерти. Поэтесса О. Седакова вспоминает о диссиденте, арестованном в 70 -е г. ; в течение нескольких месяцев его каждый день подвергали допросу, и в какой-то момент он впал в полное безразличие: «Я проснулся с чувством, что сегодня подпишу всё, что требуется. Не от страха, а потому что всё равно. Ничего не значит. И тут вдруг у меня в уме возникло стихотворение Мандельштама, с начала до конца: “Флейты греческой тэта и йота”. И я пережил, наверное, то, что, как мне рассказывали церковные люди, они переживают после причастия, — я тогда же так подумал: наверное, это то самое. . . И после этого я уже твёрдо знал, что ничего не подпишу» . Конечно, стихи — не только средство для выживания или утешения; это сложный эстетический организм. И всётаки нельзя исключать возможность их магического воздействия в экстремальных ситуациях.
Местонахождение могилы поэта до сих пор неизвестно. Реабилитирован посмертно: по делу 1938 г. - в 1956, по делу 1934 г. - в 1987. В 2001 г. во Владивостоке был открыт памятник Осипу Эмильевичу Мандельштаму. В 2008 г. были открыты памятники поэту 4 сентября в Воронеже, 28 ноября - в центре Москвы.
Выставка подготовлена ведущими библиографами справочнобиблиографического отдела Натальей Андросовой и Екатериной Горбушиной