Вяземский Петр Андреевич 1792 -1878 князь русский поэт

Вяземский Петр Андреевич 1792 -1878 князь, русский поэт, литературный критик, участник войны 1812 года.

Вяземский Пётр Андреевич Родился 12 (23) июля 1792 в Москве княжеской семье, сын князя Андрея Ивановича Вяземского (1750— 1807). Поэт и критик, родился в 1792 году, детство провел в Остафьеве родовом подмосковном имении князей Вяземских, где шло и домашнее его воспитание; затем отдан был в иезуитский пансион в Петербурге и, наконец, в Москве, слушал на дому лекции профессора московского университета.

А. Н. Бахметев В 1812 году поступил в московское ополчение, состоял при Милорадовиче; в сражении при Бородине под ним были убиты две лошади На поле боя спас раненого генерала А. Н. Бахметев, за что был награжден орденом Св. Владимира 4 -йстепени с бантом

В последние годы царствования императора Александра I князь Вяземский исполнял важные дипломатические поручения ; при императоре Николае Павловиче, на службе по министерству финансов, достиг поста директора государственного заемного банка, а с 1855 по 1858 год был товарищем министра народного просвещения, в ведомстве которого было в то время и главное управление по делам печати. Остальную часть своей жизни Вяземский провел преимущественно за границей и умер в Бадене в 1878 г

Александро-Невская лавра. Некрополь. Могила князя П. А. Вяземского

Вспоминания о войне Воспоминание о 1812 годе» — маленькая отповедь князя Петра Андреевича большой эпопее графа Льва Николаевича: «В упомянутой книге трудно решить и даже догадываться, где кончается история и начинается роман, и обратно. Это переплетение, или, скорее, перепутывание, истории и романа, без сомнения, вредит первой и окончательно, перед судом здравой и беспристрастной критики, не возвышает достоинства последнего, то есть романа» . О своем участии в Бородинском сражении (за которое он получил Владимира IV степени) Вяземский рассказывает сдержанно, с иронией, как о чуть ли не юмористическом эпизоде своей юности (ему тогда исполнилось 20). Так он решает и свою литературно-критическую задачу — намеренно снизить пафос толстовского романа, подчеркнув страшную обыденность происходившего. Вот в ночь перед сражением офицеры посылают денщика за пряниками и громко приговаривают: «Вяземских возьми, вяземских!» Петр Андреевич пишет, что чуть ли не оскорбился, заподозрив по младости издевку старослужащих. Кстати, и его стихотворение 1832 г. «К старому гусару» , где задолго до «Бородина» Лермонтова появился «скажи-ка, дядя» , начисто лишено пафоса:

Черт ли в тайнах идеала, В романтизме и в луне, — Как усатый запевала Запоет о старине! С одного хмельного духа Закружится голова, И мерещится старуха, Наша сверстница Москва. Не Москва, что ныне чинно, В шапке, в теплых сапогах, Убивает дни невинно На воде и на водах, Но двенадцатого года Веселая голова, Как сбиралась непогода, А ей было трын-трава! Но пятнадцатого года В шумных кликах торжества Свой пожар и блеск похода Запивавшая Москва!

Воспоминание о 1812 годе» написано Вяземским уже в чужую эпоху — в 1860 -х. А о ту пору самоирония была несвойственна литераторам. Речь идет даже не только о полностью лишенном чувства юмора авторе «Войны и мира» . . . Эпоха была патетической, когда охотней выясняли, кто свой, а кто — нет.

К кораблю(отрывок ) Ты стой в лицо врагам, как браней исполин! Давно посол небес твой страж, орел двуглавый На гордом флаге свил гнездо побед и славы. Пускай почиет днесь он в грозной тишине, Приосенив тебя своим крылом обширным! Довольно гром метал ты в пламенной войне От утренних морей к вечерней стороне. Днесь путь тебе иной: теки к победам мирным! Вселенною да твой благословится бег! Открой нам новый мир за новым небосклоном!

Битва жизни Когда припомню я и жизнь, и всё былое, Рисуется мне жизнь - как поле боевое, Обложенное всё рядами мертвых тел, Средь коих я один как чудом уцелел. Дружиной бодрою, отважной молодежью Мы рано вышли все в поход, на волю божью. У каждого был жезл фельдмаршальский в суме, У каждого - своя победа на уме, У каждого - свои надежды, цель и радость; Доверчиво судьбу опрашивала младость. Но скоро ворвалась смерть в юный наш отряд. Сплошной сомкнули мы разорванный свой ряд И, скорбью помянув утраченного брата, Самонадеянно, удалые ребята И каждый о себе беспечный, шли вперед, Бегом - на крутизну, потоком - вплавь и вброд. Мы песнью боевой весь воздух оглашали.

Задачи бытия восторженно решали Горячие сердца и смелые умы. Но полдень наступил, и оглянулись мы: Уж многих наших нет, и лучших нет из братии; Смерть выхватила их из дружеских объятий Внезапно, в золотой поре цветущих сил, Когда их зрелый дух так плодороден был! Тут робкий взгляд - вперед и на себя – печальный Вперили мы: хладел тот пыл первоначальный, Которым наша грудь кипела, а наш ум Насытиться не мог в тревоге смелых дум. Стал небосклон темней и путь как будто _уже, В угасших днях друзей и наши гасли вчуже; А всё еще редел, простреленный насквозь, Строй - некогда стена, теперь - разбитый врозь Когда же зорю мы пробили в час молитвы, Нас налицо два-три сошлись на поле битвы. Стал недочет и в тех, оставшихся. . . Поздней Оплакивал один я всех моих друзей.