Восточная (Крымская) война 1853 1856 гг.

Восточная (Крымская) война 1853 1856 гг.

Собственноручная записка императора Николая о восточном вопросе государственному канцлеру графу К. В. Нессельроде Ноябрь 1853 года …Кажется, что английское правительство, вступаясь за турок, предвидит, что существование их империи в Европе сделается невозможным в весьма близком будущем и теперь уже соображает свои действия таким образом, чтобы иметь возможность обратить против нас последствия этого кризиса. Для этого, может быть, оно само встанет во главе освобождения европейских христиан с целью дать им затем такое устройство, чтобы условия их будущего существования шли бы совершенно вразрез с нашими существеннейшими интересами.

Собственноручная записка императора Николая о восточном вопросе государственному канцлеру графу К. В. Нессельроде Не представляется ли, следовательно, нашим настоятельным долгом предупредить этот постыдный расчет и объявить теперь же всем державам, что, сознавая всю бесполезность общих усилий обратить турецкое правительство на путь справедливости, и вынужденные к войне, исход которой не может быть определен заранее, мы остаемся верны нашему провозглашенному уже принципу отказаться, по возможности, от всякого завоевания, но вместе с тем признаем, что наступило время восстановить независимость христианских народов в Европе, подпавших несколько веков тому назад оттоманскому игу. Принимая на себя почин этого святого дела, мы приглашаем все христианские нации присоединиться к нам для достижения этой священной цели. Дело идет не только о христианах греко католического вероисповедания, но и о судьбе всех христиан, без всякого различия, подвластных в Европе мусульманскому владычеству. Таким образом, мы провозглашаем желание действительной независимости молдаво валахов, сербов, болгар, босняков и греков с тем, чтобы каждый из этих народов вступил в обладание страною, в которой живет уже целые века, и управлялся человеком по собственному выбору, избранным им самим из среды своих же соотечественников. . .

Синопское сражение 18 ноября 1853 г. Приказ П. С. Нахимова об объявлении Россией войны Турции от 3 ноября 1853 года « 3 ноября 1853 г. Не имея возможности за крепким ветром и при большом волнении два дня передать на суда вверенного мне отряда копии с манифеста об объявлении войны Турции, я передаю их теперь. Предлагаю г. г. командирам судов приказать священникам прочесть манифест при собрании офицеров и команды. Имея известие, что турецкий флот вышел в море в намерении занять принадлежащий нам порт Сухум Кале (за поисками которого отправлен из Севастополя с 6 кораблями генерал адъютант Корнилов), намерение неприятеля не может иначе исполниться, как пройдя мимо нас или дав нам сражение. В первом случае я надеюсь на бдительный надзор г. г. командиров и офицеров, во втором, с божиею помощью и уверенностью в своих командирах и офицера и командах я надеюсь с честью принять сражение и не допустить неприятеля исполнить свое дерзкое намерение. По мнению моему, в морском деле близкое расстояние от неприятеля и взаимная помощь другу есть лучшая

Рапорт П. С. Нахимова М. Н. Станюковичу (вице адмирал, командир Севастопольского порта) от 11 ноября 1853 г. о блокировании турецкого порта Синоп и необходимости подкрепления • « 11 ноября 1853 г. Обозревши сего числа в самом близком расстоянии порт Синоп, я нашел там не два фрегата, корвет и транспорт, как доносил Вашему превосходительству, а 7 фрегатов, 2 корвета, 1 шлюп и 2 большие парохода, стоящие на рейде под прикрытием береговых батарей. Предполагая, что есть какая нибудь цель у неприятеля, чтобы собрать такой отряд военных судов в Синопе, я положительно останусь здесь в крейсерстве и буду их блокировать до прибытия ко мне 2 кораблей, отправленных мною в Севастополь для исправления повреждений. . . Убедительнейше прошу Ваше превосходительство поспешить прислать 2 корабля моего отряда и фрегат «Кулевчи» , который, вместо 2 х недель, как предполагали отправить его из Севастополя, стоит там более месяца. Если корабли «Святослав» и «Храбрый» прибыли, то их легко снабдить реями и парусами со старых кораблей, если же их нет или они имеют более значительные повреждения, то нельзя ли прислать один из новых 100 пушечных. . . В настоящее время, в крейсерстве, пароходы необходимы и без них, как без рук; если есть в Севастополе свободные, то я имею честь покорнейше просить ваше превосходительство, прислать ко мне в отряд по крайней мере два. Последняя новость, от опрошенного греческого судна, которое вышло из Константинополя четыре дня назад: английский, французский и турецкий флоты стоят в Босфоре; для снабжения провизией французского флота как в Константинополе, так и в Черном море делается подряд» .

Отрывок из записок участника Синопского сражения А. Д. Сатина (1834 1892), бывшего в чине мичмана на корабле «Три святителя» «… Корабли были избиты страшно. Больше всех пострадали флагманский «Императрица Мария» и наш «Три святителя» . По теря наша людьми была незначительна, всего 265 человек и только 5 офицеров. Турок же погибло до 3 000, если не более. Пропорция может показаться невероятною, но надо принять во внимание, что в начале сражения один фрегат был взорван, дру гой пущен ко дну, что дает уже около 1 000 человек, также много тонуло, не достигая берега. Не могу воздержаться, чтобы не отдать должной похвалы русскому матросу; про офицеров я ничего не скажу, но команда вела себя выше всякой хвалы. Что за молодецкая отвага, что за дивная хладнокровная храбрость! Как теперь вижу: стоит красавец комендор, знаменосец 32 го Экипажа, Дехта, и держит большим пальцем правой руки запал у только что выстрелившего орудия. Вырвало ядром рядом с ним двух человек, он бровью не пошевельнул, только скомандовал, когда орудие было готово: «к борту!» И этот же самый Дехта, бледный как полотно, через две недели дрожащей рукой вынимал жребий на Георгиевский крест. Достойных было слишком много!. . »

Письмо начальника штаба Черноморского флота вице адмирала В. А. Корнилова (1806 1854) жене об уничтожении турецкой эскадры в Синопском сражении « 22 ноября 1853 г. , Севастополь. Елизавета Васильевна! … Имею времени только тебе сказать, что 18 ноября произошло сражение в Синопе. Нахимов с своей эскадрою уничтожил турецкую и взял пашу в плен. Синоп город теперь развалина, ибо дело происходило под его стенами и турки с судами бросались на берег и зажгли их. Битва славная, выше Чесмы и Наварина, и обошлась не особенно дорого: 37 убитых и 230 раненых. Офицеры все живы и здоровы, ранены только один мичман и два штурманских офицера и штурман убит. Я с отрядом пароходов пришел вначале и потому был свидетелем великого подвига Черноморского флота. Ура, Нахимов! М. П. Лазарев радуется своему ученику! Я возвратился сегодня ночью, и один корабль на буксире у парохода показался. Подробности обо мне узнаешь с «Громоносца» . Князь так любезен, что приказал ему взять тебя или в Николаеве или в Одессе, буде в первом обледенело, только в последнем случае тебе надо скорей доехать до Одессы. Прощай. Благословляю вас всех. В. Корнилов» .

Собственноручно написанный и исправленный Императором Николаем Манифест 11 апреля 1854 г. «С самого начала несогласий Наших с Турецким Правительством Мы торжественно возвестили любезным Нашим верноподданным, что единое чувство справедливости побуждает Нас восстановить нарушенные права православных Христиан, подвластных Порте Оттоманской. Мы не искали и не ищем завоеваний, ни в Турции влияния сверх того, которое по существующим договорам принадлежит России. Тогда же встретили Мы сперва недоверчивость, а вскоре и тайное противоборство Французского и Английского правительств, стремившихся превратным толкованием намерений Наших ввести Порту в заблуждение. Наконец, сбросив ныне всякую личину, Англия и Франция объявили, что несогласие наше с Турцией есть дело в глазах их второстепенное, но что общая их цель – обессилить Россию, отторгнуть у нее часть ее областей и низвести Отечество Наше с той степени могущества, на которую оно возведено Всевышнею Десницею.

«Мы приближаемся к одной из тех исторических катастроф, – писал Ф. Тютчев в марте 1854 года, – которые запоминаются навеки. . . » Православной ли России опасаться сих угроз! Готовая сокрушить дерзость врагов, уклонится ли она от Священной цели, Промыслом Всемогущим ей предназначенной. Нет!! Россия не забыла Бога! Она ополчилась не за мирские выгоды; она сражается за Веру Христианскую и защиту единоверных своих братии, терзаемых неистовыми врагами. Да познает же все Христианство, что как мыслит Царь Русский, так мыслит, так дышит с ним вся русская семья, верный Богу и Единородному Сыну Его Искупителю Нашему Иисусу Христу Православный Русский народ. За Веру и Христианство подвизаемся! С нами Бог, никто же на ны!»

Подготовка военной экспедиции союзников в Крым Летом 1854 года английские и французские суда появлялись для рекогносцировок у крымских берегов: у Севастополя, Феодосии, Южнобережья, Евпатории. В конце июля французский генерал Канробер и английский генерал Броун с отрядом судов прошли от Анапы до Севастополя: «Простояли несколько времени, считая пушки, мрачно выглядывавшие на нас из амбразур многоэтажных батарей или черневшие на ослепительно белых стенах и земляных укреплениях, покрытых блестящею травою. При самом входе в гавань я [корреспондент «Таймс» ] сосчитал на Северной стороне в двухэтажной батарее 32 орудия на каждой стороне, в трехэтажной батарее – 102; направо от последней, в двухэтажной батарее – 48; еще правее – 30 или 40 пушек на земляных укреплениях; несколько позади, между земляным укреплением и городом, находится трехэтажная батарея, вооруженная 18 ю орудиями, которая обстреливает самый вход в гавань. На холме к югу виднелись два лагеря» .

Главнокомандующие союзными армиями В феврале 1854 года, в Париже состоялся военный совет, на котором впервые встретились главнокомандующие союзными армиями: французской – Арман Жак Леруа Сент Арно и английской – Фицрой Джеймс Патрик Генри Сомерсет Раглан. Маршал Сент Арно «провел бурную гульливую, буйную, приключенческую жизнь. Не было злодеяния, перед которым бы он остановился, наслаждений, которых бы он не испытал, опасности, перед которой отступил бы, человека, которого пожалел бы» (Тарле Е. В. Указ. Соч. М. Л. 1941. т. 1 с. 661). С 1837 года Сент Арно воевал в Алжире в составе Иностранного легиона, во время французской революции 1848 года пытался спасти монархию. В 1851 году император Луи Наполеон назначил его военным министром. Талантливый и удачливый военачальник стал сенатором,

Парижский совет: план военных действий Трудно представить более противоположного человека маршалу Сент Арно, чем лорд Раглан: французский авантюрист и английский аристократ, «весь век соблюдавший все шаблоны, принятые в его касте» . Потеряв правую руку в двадцать пять лет в 1815 году в битве при Ватерлоо, он до 1852 года был адъютантом и военным секретарем герцога Веллингтона и, по свидетельству современников, в военном деле смыслил мало. Главнокоман дующим стал преимущественно за свой аристократизм. На парижском совете был принят план военных действий, конечной целью которого было присоединение Крыма, Кавказа, Прибалтики, Финляндии, части Белоруссии и Украины. Первоочередной же задачей был захват Севастополя и Крыма.

Высадка десанта Сент Арно вначале не имел желания нападать на Севастополь. Он предлагал высадиться у Феодосии, чтобы захватить Симферополь – базу снабжения русской армии в Крыму. Лорд Раглан имел слабую интендантскую подготовку и не горел желанием уходить далеко от побережья. Не было у них сведений о численности русских войск в Крыму, о сухопутных укреплениях, а также единого мнения о месте высадки десанта. Раглан выбрал место на побережье южнее Евпатории. . . » . За 19 дней в Варне на суда было посажено 28000 французов, 24000 англичан и 7000 турок. Инженерные запасы французской армии состояли из 18 600 единиц шанцевого инструмента, 30 000 кирпичей, 100 000 мешков для земли, 43 повозки. Англичане имели 3000 предметов шанцевого инструмента

Интендантские запасы По сообщениям венской газеты: «Интендантские запасы французской армии, погруженные на суда, состояли из 7 млн. порций хлеба, сухарей и соли, 1, 5 млн. порций риса, сахара и кофе, 240 тыс. порций свежей говядины, 450 тыс. порций свинины, 800 тыс. порций вина, 300 тыс. порций водки, 97 тыс. порций фуража, 6 тыс. центнеров дров, угля и т. п. Эти запасы обеспечивали армию на 45 дней. Для печения хлеба прихватили 7 походных печей и материалы для устройства еще 20 печей. Для медицинского обслуживания француз ской армии были взяты оборудование и материалы для 35 госпиталей по 500 коек в каждом» . Английскую армию снабдили гораздо хуже. Зато английские генералы собирались в Крым основательно: имущество только герцога Кембриджского заняло полтора десятка повозок.

Экспедиционная армия Объединенный англо французский и турецкий флот «покрывал пространство вдоль берегов на 9 миль» . 300 транспортов и 89 боевых судов шли к Евпатории. Союзный флот, подойдя к беззащитному городу, высадил трехтысячный десант, который, не встретив никакого сопротивления, занял его, превратив в свою первую базу в Крыму. В течение пяти суток на берег высадили и выгрузили: французы – до 25 тысяч пехоты, 150 кавалеристов, около двух тысяч артиллеристов, свыше 900 – инженерных войск, всего не менее 28 тысяч человек и 68 полевых орудий; англичане – более 24 тысяч пехоты, 1100 – кавалерии, около двух тысяч артиллеристов и инженерных войск. Всего – до 27 тысяч человек и 54 полевых орудий. Турок насчитывалось 7 тысяч при 12 полевых орудий. Вся экспедиционная армия имела более 62 тысяч человек и 134 полевых орудия.

Альминское сражение 8 сентября 1854 г. (праздник Рождества Богородицы) Эполемент ровики с высокой насыпью Князь Меншиков, заняв позицию на левом впереди, не приспособленные к действию из них берегу Альмы, собрал там 33 600 человек: 42 огнем и служившие только закрытию от взоров и с половиной батальона пехоты, 16 выстрелов противника. В фортификационном эскадронов кавалерии, 11 сотен казаков, 8 смысле батарея – укрепление, занятое конно батарейных и 16 конно легких батарей исключительно прикрываемой им артиллерией. (84 орудия). Он перекрыл единственную Часть насыпи или стены, из за которой дорогу в Севастополь и контролировал собственно производится стрельба, называется деревянный мост через реку близ татарской фасом, а те части её, которые служат лишь для деревни Бурлюк. Альма – речка мелкая и во прикрытия орудий, – эполементами. многих местах проходима вброд. Берега ее Ложемент первые стрелковые окопы в виде круты и так засажены виноградниками, что стрелковых рвов для стрельбы лежа или с для атакующих переход ее мог стать весьма колена. Впервые ложементы получили свое затруднительным. развитие во время обороны Севастополя в 1854 Позиция, избранная князем, способствовала 1855 гг. по инициативе Тотлебена. Начало устойчивой обороне войск при условии стрелкового окопа заложено в Севастопольскую грамотного использования и укрепления ее оборону. Термин «ложементы» применялся в инженерными сооружениями. Но саперы это время в отношении окопов для отдельных построили лишь два эполемента, орудий – их называли орудийными ложементами. воспользовались же только одним. Никто не Существовал также оборот «минный ложемент» , позаботился об устройстве ложементов для т. е. котлован, откуда минным спуском велась стрелков, не были заняты войсками минная галерея. господствующие высоты и мыс у моря и даже не поставлен наблюдательный пост, не расчищены сады и не уничтожены каменные ограды на правом берегу Альмы.

Альминское сражение Историк Л. Горев: «Одна храбрость и мускульная сила русских солдат при отсутствии организации и противодействии сильной техники ничего дать не могли. А генералы П. Д. Горчаков, Квицинский и другие проявили не искусство организации боя, а лишь личную храбрость: они сами водили солдат в атаку, ввести же в бой бездействующие артиллерию и конницу не могли. Часто начальники настолько были не способны проявить инициативу, что даже выводивший из строя массу людей огонь неприятеля не мог заставить их изменить позицию: батальоны стояли на тех самых местах, где их поставили, и какой бы ни был огонь, каковы бы ни были потери, батальонный командир не мог (не имел права, не смел, не решался) без приказа передвинуть батальон в другое место. Но приказы в этот день отдавались очень редко и далеко не всем» ,

Герцог Кембриджский: «Еще одна такая победа, и у Англии не будет армии!» Первое на крымской земле, Альминское сражение унесло из жизни, искалечило более 10 тысяч человек с обеих сторон. В своих донесениях лорд Раглан указал потери англичан – около 2 тысяч, маршал Сент Арно – 1289. Газета «Монитор» 9 октября 1854 года утверждала: с 24 по 26 сентября только в госпитали Константинополя поступило 1350 французов и 2060 англичан, раненных при Альме. Не будет ошибкой, если потери союзников определить в 4300– 4500 человек. Английский генерал, участник битвы при Ватерлоо, позже утверждал, что англичане потеряли в этом знаменитом сражении офицеров меньше, чем при Альме. Потери русских были огромны: 145 офицеров и 5600 нижних чинов, по другим данным: 5 генералов, 193 офицера, 5511 солдат. В газете «Русский Инвалид» приводятся иные данные о понесенных потерях: убито 1752 человека, ранено 2315, контужено – 405. В числе убитых 45 штаб и обер офицеров, среди раненых 4 генерала.

Севастополь накануне осады После Альмы союзники стали продвигаться к Северной стороне Севастополя. Там находились практически единственное так называемое «Северное укрепление» и береговые батареи. Город располагался на Южной стороне, где раскинулись слободки: Артиллерийская, Корабельная, Карантинная, Татарская, Каторжная и строения вокруг городского холма. Накануне Крымской войны, в конце 1852 года, в Севастополе проживало 47 474 жителя, насчитывалось 43 улицы и переулка, 2810 домов. Система фортификационных сооружений Севастопольской крепости включала: восемь батарей, пороховые погреба, склады, казармы. К строительству сухопутных укреплений едва приступили, то есть город со стороны суши был практически беззащитен.

Северная сторона? Все ждали после Альмы нападения союзников на незащищенную Северную сторону города, но противник двинулся к Южной стороне. Позже П. С. Нахимов в разговоре с генералом И. И. Красовским скажет: «Знаете, первая просьба моя к государю по окончанию войны – это отпуск заграницу: так вот с, поеду и назову публично ослами и Раглана и Канробера» (Тарле Е. В. Крымская война: в 2 т. М. Л. , 1941 1944. т. 2 с. 35). Последний при встрече с генералом Э. И. Тотлебеном после Крымской войны тоже услышал мнение бывшего начальника инженеров Севастопольского гарнизона: если бы союзники произвели атаку на Северную сторону, то наверняка захватили бы город. Многие французские генералы советовали Сент Арно немедленно напасть на Северную сторону. Но находящийся на смертном одре французский главнокомандующий, которому осталось жить одну неделю, приказал обойти Севастопольскую бухту и атаковать город с юга.

Затопление судов в Севастопольской бухте Немаловажным обстоятельством в принятии этого решения стало известие о затоплении русскими парусных судов поперек входа в бухту. Жребий был брошен. Атака Северной стороны с помощью флота стала практически невозможной, а без помощи флота – весьма проблематичной. 13 сентября союзные войска через Инкерман стали продвигаться к Южной стороне Севастополя. В тот же день приказом начальника Севастопольского гарнизона генерал лейтенанта Ф. Ф. Моллера город объявили на осадном положении. Князь Меншиков, покидая Севастополь, не назначил единого командующего. Высшие военные начальники – генерал лейтенант Ф. Ф. Моллер, командир порта и военный губернатор вице адмирал М. Н. Станюкович, не спешили встать во главе защиты крепости.

Памятник затопленным кораблям 11 сентября 1854 года между Константиновской и Александровской батареями по приказу главнокомандующего князя А. С. Меншикова для заграждения входа на рейд затопили семь судов: фрегаты «Сизополь» , «Флора» , корабли «Уриил» , «Три Святителя» , «Селафаил» , «Силистрия» , «Варна» . Позже, в феврале 1855 года, от Михайловского форта на Северной стороне до Николаевской батареи – на Южной появилась вторая линия мачт, выступающих из воды: моряки затопили еще восемь судов. Предпринятые меры сделали крепость практически неприступной с моря. Первые суда затопили вместе с пушками и такелажем. В ноябре 1854 года для подрыва затопленных судов на винтовом пароходе «Принц» англичане отправили в Балаклаву секретное оружие, мины и отряд водолазов. В ноябре 1854 года во время сильнейшего шторма «Принц» вместе с этим оборудованием затонул, и затопленные русские суда, обреченные в жертву, до конца 349 дневной обороны преграждали кораблям союзников доступ в Севастопольскую бухту.

В 1905 году на месте второй линии затопления судов в двадцати пяти метрах от берега установили памятник. Его авторы: скульптор академик А. Г. Адамсон, архитектор В. А. Фельдман и военный инженер О. И. Энберг. Он возвышается на квадратном (9, 2 х 9, 2 м) основании в виде искусственного гранитного утеса, сложенного из необработанных гранитных глыб. Из него вырастает шестигранный пьедестал, увенчанный стройной коринфской колонной из светло серого полированного диорита. Завершается она бронзовой фигурой двуглавого орла с распростертыми крыльями, несущего в клюве лавровый венок – символ славы. Под базой с южной стороны монумента укреплена бронзовая доска 0, 52 х 0, 8 метра с рельефной картой Севастопольской бухты и обозначением линий затопленных кораблей. Ниже ее на гранитных плитах пьедестала имеется рельефная надпись: «В память кораблей, затопленных в 1854 и 1855 гг. для заграждения входа на рейд» . На северной стороне утеса была укреплена почти пятиметровая мачта. Общая высота памятника 16, 66 метра, высота колонны – 7, 08 метра, диаметр – 0, 95 метра. Размах крыльев орла – 2, 67 метра. Существует легенда, что его крылья изображают профили адмирала Нахимова и императора Николая I. При некотором воображении можно со стороны моря увидеть и профиль адмирала в фуражке, и царя в кавалергардском шлеме. Памятник Затопленным кораблям – название официальное или народное? Документ № 3898 из канцелярии Великого князя Александра Михайловича, подписанный 3 августа 1905 года: «Памятник Затопленным кораблям впредь именовать «Местом заграждения Севастопольского фарватера» . Памятник пережил землетрясение 1927 года и взрыв неконтактной донной мины вблизи от него 22 июня 1941 года, хотя было сбито крыло орла, утрачены часть капители и гранитные блоки. В 1951 году Киевские научно реставрационные мастерские выполнили реставрацию монумента.

«Русская Троя» • Реду т (фр. redoute, убежище) – Прибывшего из Дунайской армии укрепление сомкнутого вида, как подполковника Э. И. Тотлебена правило (но не обязательно) назначили инженером Севастопольского гарнизона. Под его земляное, с валом и рвом, руководством матросы, солдаты, предназначенное для круговой мастеровые, женщины и дети за обороны. Строился чаще всего в короткий срок создали форме четырёхугольника, хотя глубокоэшелонированную оборону, существовали и пяти состоящую из восьми бастионов, шестиугольные редуты. Обычно нескольких люнетов и редутов и имел в длину 50 200 шагов, в многочисленных батарей. Главный оборонительный рубеж защитников, зависимости от численности протянувшийся полукругом на 7, 5 км гарнизона, насчитывавшего 200 от Килен балки до Александровской 800 человек. Редут состоял из батареи, представлял стройную наружного рва, вала с земляной систему инженерных укреплений, ступенью для размещения построенных применительно к стрелков и орудий, а также холмистой местности. Позже этот внутреннего рва для укрытия подвиг севастопольцев назовут «русским чудом» , «русской Троей» . обороняющихся.

«Дедушка русской фортификации» Аркадий Захарович Теляковский (1806 1891) • ЛЮНЕТ [фр. lunette]. Полевое • Строительство севастопольских укрепление, состоящее из двух укреплений осуществлялось на боковых линий (флангов), основе передовых идей замыкаемых спереди одним или талантливого русского военного двумя фасами и открытых с инженера А. З. Теляковского, тыловой стороны (воен). впервые связавшего вопросы • ТРАВЕРС (фр. traverse) – фортификации со стратегией и преграда, сооружаемая (или тактикой войск, состоянием оставляемая из нетронутой артиллерии и средствами осады. толщи почвы, грунта, скальных Дело фортификации, считал пород) поперёк траншеи (окопа, Теляковский, приспособить хода сообщения) и перед входом посредством укреплений местность в фортификационное сооружение к выгоднейшему действию войск, а для защиты личного состава потому лучшими являются те войск от поражения пулями при укрепления, «которые по продольном обстреле и разнообразию месторасположения осколками от артиллерийских большею частью получают фигуру снарядов. геометрически неправильную» .

Оборонительная линия • Важную роль в развитии русской фортификации сыграла идея Теляковского о создании таких фортов, которые могли бы не только обороняться, но и вести активные боевые действия. Теляковский выдвинул понимание форта как «передовой позиции, выгодной для наступательных целей» . Поэтому форты должны содержать гарнизон, «достаточный для сильного противодействия правильной атаке, с резервом на случай штурма, с боевыми и жизненными запасами» . Форт есть вынесенная вперёд от ядра крепости пехотная позиция, способная к сильной самостоятельной обороне и наступлению. Аркадий Теляковский учитывал особенность русского солдата – стремление к упорной внутренней обороне, стремление к контрштурму. Оборона Севастополя 1854 1855 гг. характерна такой активностью: бастионы Севастополя превращались в пехотные укрепления. • Для удобства управления войсками оборонительную линию разделили вначале на три, а с 20 сентября (2 октября) на четыре, позже – на пять дистанций. Первая – от моря до редута Шварца (командующий генерал майор А. О. Асланович), вторая – от этого редута до батареи «Грибок» . Ею командовал вице адмирал Ф. М. Новосильский – участник Синопского боя. Третья – от Пересыпи до Докового оврага (командующий контр адмирал А. И. Панфилов). Четвертая, которой стал командовать контр адмирал В. И. Истомин, – от Докового оврага до рейда.

Балаклава в истории Крымской войны В ночь с 13 на 14 сентября 1854 года англичане двинулись к Балаклаве. Авангард неприятеля, заняв деревню Кады кой, приближался к Балаклаве, но неожиданно был встречен огнем. В развалинах древней генуэзской крепости заняли оборону 100 солдат Балаклавского греческого батальона, в том числе около 30 отставников инвалидов, под командованием полковника М. А. Манто. Городок был совершенно не укреплен, в распоряжении защитников имелось всего четыре медных полупудовых мортиры.

Героический гарнизон Выдвинув вперед орудия, англичане открыли огонь по городу. Около двенадцати судов противника подошли к берегу и тоже повели беглый огонь. Командир мортирной батареи поручик Марков прекратил неравную артиллерийскую дуэль только когда закончились снаряды. Осмелевшие англичане бросились на штурм Балаклавы. Героический гарнизон сопротивлялся до последней возможности. Раненый полковник Манто, шесть офицеров и около шестидесяти израненных солдат попали в плен. Англичане на допросе спросили командира роты капитана С. М. Стамати, неужели они надеялись с горсткой солдат остановить целую армию. И в ответ услышали: «Безусловною сдачею я навлек бы на себя и гнев моего начальства и ваше презрение; те перь же совесть моя спокойна, потому что я исполнил свой долг» . После допроса принцы Кембриджский и Наполеон подошли, один к полковнику Манто, другой к капитану Стамати «и, потрепав по плечу, назвали их молодцами» . Англичане потеряли в этом бою около ста человек убитыми и столько же ранеными. В тот же день флагманский корабль «Агамемнон» , а за ним и транспорты вошли в Балаклавскую гавань.

Английская база в Балаклаве Назначив комендантом Балаклавы полковника Давени и оставив в городке небольшой гарнизон, англичане расположились лагерем против Корабельной стороны Севастополя, восточнее Сарандинакиной балки. 23 сентября лорд Раглан перенес свою штаб квартиру ближе к Севастополю на хутор русского генерала А. Б. Бракера. Осадив Севастополь, англичане с турками стали обустраивать свою базу: на восточном берегу Балаклавской бухты строилась набережная, велась шоссейная дорога к штаб квартире главнокомандующего, расширялась древняя генуэзская дорога, ведущая к английским позициям на правом фланге базы, чинился старинный водопровод, пробивались артезианские колодцы.

Железная дорога Недостаток транспортных средств и плохие дороги за трудняли доставку орудий и боезапасов к позициям англичан, которые с зимы 1855 года стали вести осадные работы только против третьего русского бастиона. Тогда англичане решили оборудовать базу со всей обстоятельностью. По инициативе сэра Нортона Пето 8 февраля 1855 года началось строительство первой в Крыму железной дороги Для этого из Англии доставили 1800 тонн рельсов, 6000 шпал, 300 тонн досок, два локомотива и даже машину для забивания свай. Уже через семь недель работу завершили. Рельсовый путь тянулся по обеим берегам Балаклавской бухты, по долине до деревни Кады кой, затем на север – до главной квартиры английской армии на хуторе Бракера.

Подводный кабель К середине апреля 1855 года между Георгиевским монастырем и Варной завершили укладку подводного кабеля. Это позволило союзникам всего за несколько часов связываться с Лондоном и Парижем. Телеграфная связь соединила и главные квартиры английского и французского главнокомандующих и даже передовые посты, где находились их траншейные караулы. В июле англичане наладили оптическое сообщение между своим флагманским кораблем и передовыми укреплениями. Судно стояло близ устья Севастопольской бухты. С помощью оптического устройства с него можно было наблюдать за передвижением русских войск на Корабельной стороне.

Любопытное описание английской базы оставил участник обороны Севастополя Н. Крыжановский. «Самый поверхностный осмотр Балаклавы, обращенной, так сказать, в предместье Ливерпуля, до крайности интересен во всех отношениях. При виде значительного числа судов самых больших рангов, наполнявших бухту Балаклавы, при взгляде на длинную набережную, поставленную на том месте, где так недавно еще была одна песчаная отмель, на все пересе кающиеся железные дороги, на целый ряд огромных мага зинов, из коих несколько было железных, на все машины и устроенные уже заведения, на которых приготовляли хле бы, гвозди и все потребности армии, на улицы домов, цели ком привезенных из Англии, и наконец на многочисленные толпы английских простолюдинов, нанятых и привезенных сюда частными людьми; вспомнив кроме того, что не более, как за два года перед сим, на том же месте, постоянно мир ном и пустынном, жило без всякого шума несколько сотен греков, занимающихся рыбной ловлей, с невольным ужасом помышляешь о страшном могуществе золота и богатства, о неимоверных расходах, сопряженных с войною, и обо всем, что, на те же деньги, можно сделать истинно полезного и великого» .

Крымская погода Английский автор так описывает один из дней в лагере осенью 1854 года: «В настоящую минуту дождь идет как из ведра, небо черно как чернила, ветер воет над колеблющимися палатками, траншеи превратились в каналы, в палатках вода иногда стоит на целый фут, у наших солдат нет ни теплой, ни непромокаемой одежды. . . Самый жалкий нищий, бродящий по лондонским улицам, ведет роскошную жизнь в сравнении с британскими солдатами» . Только прибытие в апреле 1855 года из Скутари в Балаклаву отряда сестер милосердия под руководством Флоренс Найтингейл (1820 1910) облегчило участь больных и раненых английской армии.

Сестры милосердия К. Маркс в статье «Британская армия» писал: «На месте не нашлось ни одного мужчины, обладавшего достаточной энергией, чтобы разорвать эту сеть рутины и дейст вовать на свою ответственность, руководствуясь требованием момента и вопреки регламенту. Лишь одно лицо осмелилось это сделать, и это была женщина, мисс Найтингейл. Убедившись, что необходимые вещи находятся на складе, она, как сообщают, взяла с собой нескольких смельчаков и совершила самую настоящую кражу со взломом со склада ее величества» . Английский госпиталь находился в конце бухты, возле английской железной дороги. В 1912 г. международная конференция Красного Креста учредила медаль имени Флоренс Найтингейл, которую присуждают один раз в два года медицинским сестрам всего мира, особо отличившимся на войне или в

Начало осады Севастополя 15 сентября 1854 г. лорд Раглан и новый главнокомандующий французской армией генерал Канробер произвели рекогносцировку Южной стороны, обнаружив линию укреплений, опоясывающих город, и увидели тысячи людей, работающих на этих бастионах. Вынужденные отказаться от немедленной атаки, союзники приступили к высадке осадной артиллерии и строительству циркумвалационной линии: англичане с турками в районе Балаклавы и Кады Коя, французы – на Гераклейском полуострове. Англичане повели осадные работы против Корабельной стороны от Сарандинакиной балки до Докового оврага и Килен балки, французы – от Карантинной бухты до Сарандинакиной балки.

«Положили стоять…» Вице адмирал Корнилов 14 сентября 1854 года записал в своем дневнике: «Целый день занимался укреплением города и распределением моряков. . . Итого у нас набирается 5 тысяч резервов Аслановича и 10 тысяч морских разного оружия, даже с пиками. Хорош гарнизон для защиты каменного лагеря, разбросанного по протяжению многих верст и перерезанного балками так, что общения прямого нет. Но что будет, то будет. Положили стоять» .

Пятое октября 1854 года. Первая бомбардировка Корреспондент «Таймс» писал: «Мы думали, что Севастополь – город картонный и что его стены обрушатся при громе нашей артиллерии, как стены Иерихона при звуках труб Иисуса Навина» . В половине седьмого утра неприятель открыл со всех батарей огонь. Г. Славони в письме из осажденного города: «. . . Застонала земля, задрожали окрестные горы, заклокотало море: вообразите только, что из тысячи орудий с неприятель ских кораблей, пароходов и сухопут ных батарей, а в то же время и с наших батарей разразился адский огонь: неприятельские корабли и пароходы стреляли в наши батареи залпами: бомбы, каленые ядра, картечи сыпались градом. Все это сливалось в страшный и дикий гул, нельзя было различить выстрелов, было слышно одно только дикое и ужасающее клокотание; земля, казалось, шаталась под тяжестью сражающихся» .

Потери 49 французских пушек и 71 орудие англичан вели огонь по укреплениям города, где находилось 341 орудие различных калибров, из которых только 118 могли вести артиллерийскую дуэль. Около часа дня противник открыл огонь со своих кораблей и пароходов. Более тысячи орудий стреляли по 155 севастопольским береговым батареям. Но явное преимущество союзников не принесло им успеха, они не смогли вывести из строя русскую артиллерию. Англичане и французы выпустили в тот день по Севастополю около 60 тысяч снарядов и потеряли 348 солдат и офицеров. Потери защитников составили 1112 человек, в том числе и вице адмирала В. А. Корнилова.

Гибель В. А. Корнилова 5 (17) октября 1854 года во время первой бомбардировки Севастополя на Малаховом кургане в 11 часов 30 минут вице адмирал Корнилов получил смертельное ранение. Его перенесли в морской госпиталь, где старший врач 41 го флотского экипажа В. И. Павловский оказал ему медицинскую помощь. Но в тот же день В. А. Корнилов скончался. В 1905 году на территории бывшего госпиталя установили чугунную плиту с текстом: «Генералъ адъютант вице адмиралъ Владимиръ Алексеевич Корниловъ, смертельно раненный на Малаховом кургане, скончался здесь въ бывшемъ морскомъ госпитале въ 3, 5 часа дня 5 октября 1854 года» . Адмирала М. П. Лазарев, рекомендуя Корнилова на должность начальника штаба Черноморского флота, в 1848 году писал: «Контр адмиралов у нас много, но легко ли выбрать такого, который соединил бы в себе и познания морского дела, и просвещение настоящего времени, которому без опасения можно было бы в критических обстоятельствах доверить и честь флага, и честь нации. . . »

«Отстаивайте же Севастополь!» Последними его словами были: «Скажите всем, как приятно умирать, когда совесть спокойна… Благослови, господи, Россию и государя, спаси Севастополь и флот» . 11 октября Николай I написал князю Меншикову: «Славная смерть нашего любезного, почтенного Корнилова меня глубоко огорчила, мир праху его! Вели положить рядом с незабвенным Лазаревым. Когда доживем до спокойных времен, поставим памятник на месте, где убит; и бастион называть по нем. . . » По приказанию адмирала П. С. Нахимова на месте ранения Корнилова севастопольский юнга Дмитрий Бобырь выложил крест из вражеских бомб и ядер, он стал первым памятником адмиралу. В октябре 1854 по указанию Николая первый бастион на Малаховом кургане стали именовать Корниловским. Проект памятника разработал участник обороны Севастополя И. Н. Шредер

Фрагмент письма Л. Н. Толстого «На батарее, около Севастополя, 1854 года, ноябрь 20. Любезный друг Сережа, я, бог знает, как виноват перед всеми вами с самого начала своего отъезда, и отчего это случилось, сам не знаю; то рассеянная жизнь, то скучное положение и располо жение, то война, то что нибудь помешает и т. д. Главная же причина – рассеянная и обильная впечатлениями жизнь. Столько я переузнал, переиспытал, перечувствовал в этот год, что решительно не знаешь с чего начать описывать, да и сумеешь ли описать, как хочется. … Теперь Силистрия старая песнь, теперь Севастополь, про который я думаю, и вы читаете с замиранием сердца, и в котором я был 4 дня тому назад. Ну, как тебе рассказать все что я там видел и что делал, и что говорят пленные и раненые французы и англичане и больно ли им и очень ли больно, и какие герои наши враги, особенно англичане. Рассказывать это все будем в Ясной после или в Пирогове; а про многое ты от меня же узнаешь в печати. Каким это образом, рас скажу после, теперь же дам тебе понятие о том, в каком положении наши дела в Севастополе. Город осажден с одной стороны, с южной, на которой у нас не было никаких укреплений, когда неприятель подошел к нему. Теперь у нас на этой стороне более 500 орудий огромного калибра и несколько рядов земляных укреплений, решительно неприступных. Я провел неделю в крепости и до последнего дня блудил, как в лесу, между этими лабиринтами батарей. Неприятель уже более трех недель подошел в одном месте на 80 сажен и не идет вперед; при малейшем движения его вперед, его засыпают градом снарядов.

Дух в войсках выше всякого описания. Во времена древней Греции не было столько геройства. Корнилов, объезжая войска, вместо: «здорово, ребята!» , говорил: «нужно умирать, ребята, умрете? » и войска отвечали: «умрем, ваше превосходительство, ура!» . И это был не эффект, а на лице каждого видно было, что не шутя, а взаправду, и уже 22 000 исполнили это обещание. Раненый солдат, почти умирающий, рассказывал мне, как они брали 24 ую французскую батарею и их не подкрепили; он плакал навзрыд. Рота моряков чуть не взбунтовалась за то, что их хотели сменить с батареи, «а которой они простояли 30 дней под бомбами. Солдаты вырывают трубки из бомб. Женщины носят воду на бастионы для солдат. Многие убиты и ранены. Священники с крестами ходят на бастионы и под огнем читают молитвы. В одной бригаде, 24 го, было 160 человек, которые раненые не вышли из фронта. Чудное время! Теперь, впрочем, после 24 го, мы успокоились, – в Севастополе стало прекрасно. Неприятель почти не стреляет, и все убеждены, что он не возьмет города, и это действительно невозможно. Есть три предположения: или он пойдет на приступ, или занимает нас фальшивыми работами, или укрепляется, чтобы зимовать. Первое менее, а второе более всего вероятно. Мне не удалось ни одного раза быть в деле: но я бла годарю бога за то, что я видел этих людей и живу в это славное время. Бомбардирование 5 го числа останется самым блестящим славным подвигом не только в русской, но и во всемирной истории. Более 1500 орудий два дня действовали по городу и не только не дали сдаться ему, но не заставили замолчать батарей. Ежели, как мне кажется, в России невыгодно смотрят на эту кампанию, то потомство поставит ее выше всех иных; не забудь, что мы с равными, даже меньшими силами, одними штыками и с худшими войсками в русской армии, деремся с неприятелем многочисленнейшим и имеющим флот, вооруженным 3000 орудиями, отлично вооруженным штуцерами, и с лучшими его войсками. Уж я не говорю о преимуществе его генералов. Только наше войско может стоять и побеждать (мы еще победим, в этом я убежден) при таких условиях. А война, кажется, затянулась надолго…» .

Памятник Л. Н. Толстому В начале Крымской войны подпоручик Толстой служил в Южной армии офицером по особым поручениям в штабе М. Д. Горчакова – своего дальнего родственника. Узнав о высадке десанта в Крыму, подал рапорт о переводе в действующую армию и, получив разрешение, седьмого ноября 1854 года прибыл в Севастополь. Вначале его назначили в 3 ю лёгкую батарею 14 й артиллерийской полевой бригады. После нового года Льва Толстого перевели в такую же батарею 11 й бригады, стоявшую на Бельбеке, а весной 1855 года её перебросили на Язоновский редут, где будущий писатель провёл полтора месяца.

Здесь он работал над повестью «Юность» , написал первый севастопольский рассказ, получивший название «Севастополь днём и ночью» . «За нахождение во время бомбардировки на Язоновском редуте 4 го бастиона, хладнокровие и распорядительность для действий против неприятеля» Льва Толстого досрочно представили к производству в чин поручика и наградили орденом Св. Анны IV степени. Четвертого августа Лев Николаевич принял участие в самом кровопролитном сражение под Севастополем – Чернореченском. • Первую мемориальную доску, в память пребывания на 4 м бастионе Льва Толстого, открыли в 1910 году. К 100 летнему юбилею Л. Н. Толстого на Историческом бульваре возле памятника воинам 4 го бастиона установили новую мемориальную плиту с текстом: «В память годовщины со дня рождения Л. Н. Толстого 1828 1928, пребывающего здесь в Крымскую кампанию 1854 1855 гг. Поставлено Севастопольским горсоветом 10 сентября 1928 г. » • Плита не сохранилась, и в 1959 году была открыта гранитная стела с барельефом писателя из белого мрамора и надписью: «Великому русскому писателю Л. Н. Толстому – участнику обороны Севастополя на 4 м бастионе 1854 1855 гг. »

«Дело Липранди» В октябре 1854 года А. С. Меншиков решил дать сражение, которое в случае удачи предоставляло возможность выхода в тыл противника и его разгрома. Николай I в письме к главнокомандующему 16 октября он писал: «Когда дойдут 10 я и 11 я дивизии, надеюсь, что во всяком случае найдешь возможность нанести удар неприятелю, чтоб поддержать честь оружия нашего. Крайне желательно, в глазах иностранных врагов наших и даже самой России, доказать, что мы все еще те же русские 1812 года – Бородинские и Парижские! Да поможет тебе в том Бог великосердный» . Меншиков решил дать сражение, не дожидаясь двух дивизий. Провести операцию он доверил одному из лучших боевых генералов русской армии П. П. Липранди, участнику Отечественной войны 1812 года. Для нападения на английские позиции выделили отряд

Кадыкой Балаклава • В ночь с 1 го на 2 октября отряд подполковника А. Е. Раковича – героя Альминского сражения, занял д. Чоргунь. В старинной Чоргуньской башне установили два орудия батареи 16 й артиллерийской бригады • 13 октября в пять часов утра, согласно диспозиции, разработанной П. П. Липранди, солдаты генерал майора Гриббе заняли д. Камары, а сотня казаков, вытеснив пикеты противника, – часовню Иоанна Постного. Отряд генерал майора Ф. Г. Левицкого, подойдя к Кадыкойским высотам, открыл артиллерийский огонь по редутам противника, занятым турецкими войсками.

Редут Канробера Редут Канробера защищали около 500 турок с тремя пушками. Генерал майор К. Р. Семякин сам повел в атаку солдат Азовского полка. Потеряв 170 человек, турки оставили лагерь и, бросив орудия, отступили. Видя падение первого редута, остальные «турки, собрав шерстяные одеяла и всякий иной скарб, бросив редуты с орудиями, порох и палатки, с криками «Парни, на корабли!» , помчались к Балаклавской бухте» . В разгар боя штуцернику 5 й егерской роты Одесского егерского полка Дементию Комиссарову пулей оторвало на руке два пальца. «Долго не бросал он своего штуцера, – пишет в рапорте генерал лейтенант Липранди князю Меншикову, – старался еще зарядить штуцер, но льющаяся кровь мочила и патрон и верное его оружие. Не стало терпения Дементию Комиссарову, и он обратился к офицеру: «Позвольте мне сбегать завязать руку, и не угодно ли пострелять пока из моего штуцера, знатно попадает! А я сейчас же ворочусь» . Прибежав через несколько минут с перевязанной рукой, он продолжал «знатно бить турок» .

Кадыкой Балаклава Русские срыли редут № 4, находившийся ближе всех к неприятелю. Установив полевую артиллерию, они открыли огонь по противнику. На выручку англичанам спешили французы. Оба главнокомандующих – лорд Раглан и генерал Канробер – прибыли на поле боя, на склон Сапун горы. Заняв высоты с редутами, генерал Липранди выдвинул за Семякины высоты кавалерию генерал лейтенанта И. Н. Рыжова, приказав ему атаковать бивуак кавалерийской дивизии англичан, расположенной близ Кады коя. Но огонь английских и французских батарей вынудил генерала Рыжова прекратить атаку и начать отступление. На Балаклаву из за недостатка сил дальше наступать не стали.

Русские из захваченных редутов стали увозить ставшие трофеями пушки. И тогда произошло событие, навсегда сделавшее этот день траурной датой в военной истории Англии. Лорд Раглан, раздосадованный потерей английских крепостных пушек, продиктовал записку: «Лорд Раглан желает, чтобы кавалерия быстро пошла во фронтовую атаку и попыталась воспрепятствовать неприятелю увезти прочь орудия. Отряд конной артиллерии может сопровождать. Французская кавалерия у вас находится с левой стороны» . Передать приказ поручили одному из самых опытных наездников, адъютанту генерал квартирмейстера Эйри, капитану Льюису Эдварду Нолану, прозванному за пристрастие к лошадям «кавалерийским маньяком» . Нолан направил свою лошадь почти с вершины довольно крутого участка Сапун горы к ее подножью, самым кратчайшим путем и вручил приказ лорду Лукану. Позже тот признавал, что, прочитав записку Раглана, он сразу же осознал ее абсурдность. Граф Лукан рысью направился к командиру легкой бригады генерал майору Кардигану. Граф Джеймс Кардиган был шурином лорда Лукана и тоже принадлежал к высшей британской знати. Поступив в 1825 году на военную службу, через пять лет стал командиром 11 го гусарского полка. В Англии он славился как знаток и владелец одних из лучших скакунов и от менный наездник. В военных действиях до крымской кампа нии участвовать ему не доводилось. Часы показывали 11 часов 20 минут. И английская легкая конница, держась ближе к Федюхиным высотам, понеслась на правый фланг русских, мимо редутов, с которых вывозили орудия. Они смяли русскую кавалерию и 3 ю батарею. Лорд Раглан наблюдал за стройными рядами атакующих, в тоже время недоумевая, почему они наступают не в том направлении. «Это великолепно, но это не война! Это сумасшествие!» , – воскликнул французский генерал Боске, наблюдавший натиск английской кавалерии» . Внезапно симметрия наступающих англичан расстроилась. Выждав, когда мчавшаяся во весь опор английская конница влетела в долину между Федюхиными высотами и редутами, артиллеристы и колонна Скюдери встретили их сильным огнем. Одесский полк и казаки, отошедшие к Чоргуну, вернулись назад. Из глубины долины на англичан бросилась русская кавалерия. С фланга, со стороны Федюхиных высот, ударили уланские эскадроны полковника Еропкина.

Атака легкой кавалерии Оторвавшись в пылу боя от своей бригады и получив легкое ранение, лорд Кардиган, думая, что его кавалеристы отступили, сумел прорваться в свой лагерь. Блестящая атака дорого обошлась Англии. Легкая кавалерия перестала существовать. По иронии судьбы одним из первых погиб капитан Нолан. Осколок, выпущенной с Федюхиных высот гранаты, попал ему в сердце. Лорд Раглан, угнетенный разгромом легкой кавалерии, вначале показал явно заниженные потери: убито 16 офицеров и 176 солдат, ранено 36 офицеров и 341 нижний чин. Сожалел лорд и о количестве убитых чистокровных рысаков – 381. На самом деле людские потери союзников в Балаклавском сражении оказались гораздо большими: общие потери только легкой кавалерии – 278 человек, всего англичан – 426 офицеров и нижних чинов.

Долина в две мили, редут недалече. . . Услышав: "По коням, вперед!", Долиною смерти, под шквалом картечи, Отважные скачут шестьсот. Преддверием ада гремит канонада, Под жерла орудий подставлены груди Но мчатся и мчатся шестьсот. Лишь сабельный лязг приказавшему вторил. Приказа и бровью никто не оспорил. Где честь, там отвага и долг. Кто с доблестью дружен, тем довод не нужен. По первому знаку на пушки в атаку Уходит неистовый полк. Метет от редута свинцовой метелью, Редеет бригада под русской шрапнелью, Но первый рассеян оплот: Казаки, солдаты, покинув куртины, Бегут, обратив к неприятелю спины, Они, а не эти шестьсот! Теперь уж и фланги огнем полыхают. Чугунные чудища не отдыхают Из каждого хлещет жерла. Никто не замешкался, не обернулся, Никто из атаки живым не вернулся: Смерть челюсти сыто свела. Но вышли из левиафановой пасти Шестьсот кавалеров возвышенной страсти Затем, чтоб остаться в веках. Утихло сраженье, долина дымится, Но слава героев вовек не затмится, Вовек не рассеется в прах.

Half a league, half a league, Half a league onward, All in the valley of Death Rode the six hundred. Forward, the Light Brigade! Charge for the guns!' he said: Into the valley of Death Rode the six hundred. Forward, the Light Brigade! Was there a man dismay'd? Not tho' the soldier knew Some one had blunder'd: Their's not to make reply, Their's not to reason why, Their's but to do and die: Into the valley of Death Rode the six hundred. Cannon to right of them, Cannon to left of them, Cannon in front of them Volley'd and thunder'd; Storm'd at with shot and shell, Boldly they rode and well, Into the jaws of Death, Into the mouth of Hell Rode the six hundred. Flash'd all their sabres bare, Flash'd as they turn'd in air Sabring the gunners there, Charging an army, while All the world wonder'd: Plunged in the battery smoke Right thro' the line they broke; Cossack and Russian Reel'd from the sabre stroke Shatter'd and sunder'd. Then they rode back, but not Not the six hundred. Cannon to right of them, Cannon to left of them, Cannon behind them Volley'd and thunder'd; Storm'd at with shot and shell, While horse and hero fell, They that had fought so well Came thro' the jaws of Death, Back from the mouth of Hell, All that was left of them, Left of six hundred. When can their glory fade? O the wild charge they made! All the world wonder'd. Honour the charge they made!

Инкерманское сражение 24 октября 1854 года князь Меншиков решится на еще одно наступление, названное в истории Инкерманским сражением, или солдатской битвой. Отсутствие четкой диспозиции, плохое знание местности и своеобразное командование русскими отрядами генералом П. А. Данненбергом привели армию Меншикова к поражению. В этом бою русские солдаты, поставленные в исключительно невыгодные условия, вооруженные Устаревшим гладкоствольным оружием, боролись с удивительным мужеством. Когда рядовой Колыванского полка Поленов увидел, что ему грозит пленение, «он, не задумываясь, предпочел смерть и бросился с крутой скалы» .

«Исход отгадать едва ли возможно…» После Балаклавского и Инкерманского сражений в Париже и Лондоне «. . . исчезла уверенность в победе и скором взятии Севастополя, и вместо нее заступило беспокойство, возбуждаемое положением союзных армий, подверженных теперь, кроме огня русских, непогодам и болезням. . . союзники не могут теперь отказаться от осады, потому что сесть на суда в Балаклаве уже невозможно. Они должны употребить все усилия, чтобы взять Севастополь; а если бы и овладели Южной стороной города, что тогда? – вопрошал очевидец. – Русские станут громить их из отдельных фортов и с Северной стороны. Исход отгадать едва ли возможно. . . »

Гибель «Принца» 2 (14) ноября на Черном море разразился ураган невиданной силы. Очевидец, наблюдавший его вблизи Балаклавы, писал: «Воздух был буквально наполнен одеялами, фуражками, шинелями, сюртуками и даже столами и стульями. Макинтоши, каучуковая посуда, постельное белье, палаточная парусина, кружась в воздухе, неслись по долине по направлению к Севастополю. Пятипудовые кипы спрессованного сена кружились на земле. Бочки с ромом катались по лагерю, подпрыгивая на камнях. Большие телеги, стоявшие невдалеке от нас, были опрокинуты, а люди и лошади, сбитые с ног, беспомощно катались по земле. . »

Во время бури у Крымского побережья погибло свыше 30 судов и более 40 получили тяжелые повреждения. Одно судно погибло у Херсонеса. У устья Качи и в районе Евпатории было выброшено на берег 10 транспортов и судов, между Бельбеком и Евпаторией – восемь французских транспортов с лошадьми. Но самые драматические и трагические события разыгрались в море, у скалистых балаклавских берегов, где разбилось 11 военных судов и транспортов, в том числе гордость Великобритании – винтовой пароход «Принц» , доставивший англичанам теплое обмундирование, припасы и секретное оружие для подрыва затопленных русских судов, заграждавших вход в Севастопольскую бухту. Современники сравнивали ураган с неудачным для союзников сражением, которые в те дни всерьез подумывали о снятии осады Севастополя.

Севастопольский гарнизон в осаде В ноябре 1854 года начальником штаба Севастопольского гарнизона назначили полковника князя В. И. Васильчикова, а начальником гарнизона – генерала от кавалерии Д. Е. Остен Сакена, который полностью доверил руководство обороной Нахимову. Защитники проявляли чисто русскую смекалку, вводя немало новшеств в военном деле. Моряки впервые применили стрельбу с судов по невидимым целям. Для достижения большей дальности полета снаряда вели огонь из орудий под большими углами возвышения, с этой же целью применяли и кренения судов. Один из моряков 39 го флотского экипажа изобрел превосходную защиту от штуцерных пуль противника, повесив у амбразуры тросовые маты, которые эти пули не пробивали. Эти щиты явились прототипом броневых щитов современных артиллерийских орудий.

Ночные рейды В период обороны широкое развитие получило и устройство ложементов, способствующих укреплению оборони тельной линии. Активный характер обороны проявился в ведении контрминной войны под землей, не допустившей подрыва бастионов, и в многочисленных вылазках в расположение неприятеля. В эти ночные рейды «охотники» разрушали вражеские укрепления, захватывали в плен солдат и офицеров, портили орудия, добывали штуцеры. В вылазках участвовали казаки пластуны, солдаты и моряки. Петр Кошка родился в 1828 году в старинной деревне Замятинец Гайсинского уезда Каменец Подольской губернии (ныне село Ометинцы Винницкой области). В мае 1849 года его сдали в рекруты. В августе этого же года Петр Кошка впервые ступил на севастопольскую землю и был определен в 30 й флотский экипаж матросом второй статьи. В период обороны его назначили на батарею № 15. По словам боцмана Рыбакова, Кошка «был молодец редкой отваги» , он участвовал в 18 вылазках, часто действовал и в одиночку: проникал во вражеские траншеи, захватывал пленных, штуцера (нарезные ружья), добывал ценные сведения.

Петр Кошка В начале январе 1855 года Петр Кошка совершил подвиг, сделавший его знаменитым. Подкравшись к траншеям противника, он увидел, что англичане врыли в землю погибшего накануне его товарища, используя в качестве мишени. Петр Кошка подполз к убитому, вырыл его, взвалил себе на спину и на глазах изумленных англичан благополучно добрался до третьего бастиона, избавив тело от поругания. За это Петра Кошку произвели в квартирмейстеры. Еще раньше, в ноябре 1854 года, начальник гарнизона Д. Е. Остен Сакен вручил ему знак отличия Военного ордена. Художник В. Ф. Тимм написал его портрет, а императрица прислала «Крест благословения» . После оставления защитниками Южной стороны Севастополя Петра Кошку в октябре 1855 года «уволили за раною в продолжительный отпуск» . К пяти годам службы ему прибавилось «десять лет, шесть месяцев и пятнадцать дней» за время обороны, т. к. повелением императора Александра II в оборону Севастополя месяц службы считался за год. В 1863 году военные чиновники зачислив в 8 й флотский экипаж Балтийского флота. Умер в 1882 года и похоронен на сельском кладбище на родине.

Памятник матросу Петру Кошке 26 мая 1956 года в Севастополе открыли памятник ставшему легендой матросу Бюст выполнили скульпторы старшие матросы срочной службы братья В. С. и И. С. Кейдуки. На гранитном пьедестале установлен бронзовый бюст матроса П. Кошки. У подножия постамента – чугунные якоря и пирамида из ядер, выше – чугунный барельеф с изображением медали «За защиту Севастополя» и военные атрибуты – скрещенные стволы орудий и склоненные знамена, а также мемориальная доска с надписью: «Матрос Кошка Петр Маркович герой обороны Севастополя» . Высота памятника 4, 5 метра. Использовав литографию В. Тимма, скульпторы достаточно верно схватили портретное сходство. Помимо двух Георгиевских крестов, он имел также две медали – «За защиту Севастополя» и «В память войны 1853 1856 гг. » .

Раненые в Севастополе Из статьи участника обороны Севастополя хирурга академика Николая Ивановича Пирогова «Исторический обзор действий Крестовоздвиженской Общины сестер попечения о раненых и больных в военных госпиталях в Крыму с 1 декабря 1854 по 1 декабря 1855 г. » : «Военное время налагает на врачей обязанности, иногда жестокие, но необходимые для общей пользы. Так, при огромном скоплении раненых необходимо сосредоточивать всю врачебную деятельность на вспомо ществовании тем, для которых помощь необходима и полезна; ибо, излишне занимаясь безнадежными, можно легко упустить из виду тех, которым своевременная помощь могла бы возвратить жизнь и здоровье; поэтому сортирование больных на перевязочных пунктах составляет главное условие

В сентябре 1854 года в Крыму имелось только шесть госпиталей, в которых можно было разместить не больше двух тысяч человек, и два из них в Севастополе: военно сухопутный между 5 м и 6 м бастионами и Морской на Корабельной стороне в Александровских казармах. По словам русского хирурга Н. И. Пирогова, «горькая нужда и медицинское невежество соединились вместе в баснословных размерах» . Нередко раненые, особенно в начале военных действий в Крыму, лежа без всякой помощи на земле под открытым небом. В ноябре 1854 года в Севастополь приехал с отрядом врачей профессор Санкт Петербургской медико хирургической академии Н. И. Пирогов. Вслед за ним прибыли и три отряда сестер милосердия Крестовоздвиженской общины. Она была учреждена по инициативе Великой княгини Елены Павловны – вдовы младшего брата царя Михаила Павловича. В Крыму и в осажденном городе хирург нашел более 2000 раненых, лежащих на грязных, пропитанных кровью матрацах, сутками ожидавших медицинской помощи. Вначале Пирогов оперировал раненых на Северной стороне, а с 19 января 1855 года на Главном перевязочном пункте в центре города – в здании Благородного собрания, который позже перевели в Михайловскую батарею на Северной стороне, а затем в казематы Николаевского форта. Под покровительством цесаревны Марии Александровны была также учреждена община сердобольных вдов для ухода за ранеными в Крыму. А Великий князь Константин Николаевич организовал специальный комитет, в который со всей России поступали пожертвования для раненых. Н. И. Пирогов в осажденном городе впервые в мире применил в массовом масштабе анестезию, антисептическую перевязку ран и гипсовые повязки. В докладных командованию Н. И. Пирогов требовал улучшения участи раненых, выделения транспортных средств, организацию госпиталей и перевязочных пунктов. По воспоминаниям, бывали дни, когда хирург делал до 60 операций. Он провел свыше 5 тысяч ампутаций. Впервые Н. И. Пирогов применил в Севастополе и сортировку раненых. Самые безнадежные поступали в дом купца И. Гущина.

Петр Алабин о севастопольских женщинах • Вся северная и западная стороны Малахова кургана покрыты домиками (мазанками) матросов, наполненными их семей ствами. Женщины моют белье офицерам, оказывая тем услугу особой важности; торгуют не только на двух базарах корабельной стороны, но даже на самом Малаховом кургане, сидя около ворот оного, за траверсом, предлагая толпам солдат, приходящих в свободную минуту полакомиться, блины, пироги, куски нарезанной селедки, яблоки, булки разных видов и свойств, славный хлеб, квас, орехи, холодец и всякую съестную всячину, которую солдаты тут же, если есть лишняя копейка, запивают горячим сбитнем. Вместо его выпил бы солдат рюмку водки, что греха таить, да изволите видеть, кабаки то здесь закрыты начальством; рюмки водки во всем Севастополе достать нельзя! Иногда купит у матроски или у своего же товарища экономическую, от ежедневной порции, но все это очень дорого. Матроска носит мужу пищу на бастион, сидит с ним у орудия, пока он поест, чтоб взять назад посудину, проводит с мужем по два, по три часа, несмотря на беспрерывный полет неприятельских снарядов. Во время общего бомбардирования, женщины таскали беспрестанно воду на бастионы освежать измученных трудом и зноем бойцов. Убьют кого из наших офицеров, – положат его товарищи на вечный одр – непременно явится или хозяйка убитого, или соседка оросить слезою участия славный прах, обложить голову, стяжавшую венец небесный, свежими листками герани и мирта. … • Своим присутствием в Севастополе женщины не уменьшают мужества его защитников, нет! Видя твердость женщин в самые опасные мгновенья, укрепляется даже слабейший духом. Мысль, что шаг назад пред неприятелем есть шаг к погибели любимой семьи, одушевляет солдата и приковывает его к месту, ему указанному начальством, к месту, которого он не покинет до смерти. Закипит дело посильнее, какая нибудь вылазка, нападение, – женщины знают, где будет работа: бегут на перевязочный пункт, и кто чем может, помогают раненым. • Ночью с 10 на 11 марта у нас немало было раненых. На перевязочный пункт пришла старушка и с нею две женщины. «Пожалуйте, батюшка, мне человек десять или двенадцать на дом, я за ними сама присмотрю и перевяжу и раны обмою и покормлю немножко» . «Спасибо, голубушка, спасибо тебе, возьми ради бога!» «А уж о них то будьте спокойны, батюшка, завтра сама в гошпиталь представлю. Своих схоронила, родимый, двух уже! и человека-то своего, и сынишку, парня такого молодого!» – дрожащим голосом говорила старушка, «спокойны будьте, присмотрю за ними!» И действительно: доставленные ею на другой день в госпиталь раненые оказались отчетливо перевязанными заботливою рукою старушки, успокоенными, отдохнувшими, несколько подкрепленными сном и теплым чаем, которым она их напоила. И так поступают многие, после всякого, сколько нибудь важного дела, когда знают, что не в пределах возможного при значительной прибыли раненых, дать всем скорую помощь и необходимый покой…

Петр Алабин о детях в Севастополе. «Походные записки в войну 1853, 1854, 1855 и 1856 годов» – Вятка, 1861. «… Севастополь сделался рассадником героев. Все, что живет в его окопах, воспиталось войною, повито опасностью, вскормлено нуждою, взлелеяно лишениями. Всмотритесь в жизнь здешних ребят. Тот к батьке на батарею, под градом вражьих снарядов, по нескольку раз в день сбегает, снесет то поесть, то выпить, то чистую рубашку, то тулуп, или починенные сапога. Иной мальчик, лет двенадцати, деньской работает веслом на вольном ялике, шмыгая от одного берега бухты к другому, на пространстве, где весьма часто вспенивает воду осколок лопнувшей над бухтой бомбы, или самая бомба, захлебнувшаяся морскою водой, или грянет ракета страшным громом, и железная ее гильза поплывет, как морской баснословной змей, скользя по водной зыби, грозя смертью, от которой юноша силится избежать учащенными ударами своего еще не твердого весла. После первого бомбардирования Севастополя, морское начальство велело собрать неприятельские снаряды и снести их в назначенные места, обещая за каждый по копейке серебром. Снарядов везде валялось множество; в иных местах совершенно был чугунный помост. Сначала было стали солдаты таскать снаряды, но когда увидели, что этим делом с любовью занимаются – ребятишки, то солдаты предоставили им этот заработок. Надо было видеть, что за сцены тут происходили! Из под самых батарей, несмотря на огонь неприятельский, целые артели мальчишек таскали ядра; кто не осилит тащить, катит ядро; другие вдвоем тащат его в мешочке, иные везут одно, два, три ядра на маленькой тележке; глядишь, запряглась в эту тележку, между прочим и девчонка, сама немножко больше ядра. Эта доставка снарядов совершенно уподоблялась доставке в муравейник его населением различных материалов, необходимых для сооружения и существования оного. На днях привели к генералу Хрулеву (он исправляет должность коменданта корабельной стороны и командует левою половиной оборонительной линии г. Севастополя) мальчика. Он изволил подрядиться таскать ядра от рогатки (между Малаховым курганом и вторым нумером) до Камчатского люнета, с платою по копейке за ядро!. . Не забудьте, что ему надобно было проходить около полуверсты под сильнейшим огнем неприятельским; не забудьте, что на этом пространстве не только носятся ежеминутно артиллерийские снаряды, но, как пчелы, жужжат штуцерные пули; не забудьте, что это пространство надо пройти мерным шагом, потому что с ядром мальчик не очень то побежит. «Много ли же ты стащил сегодня ядер? – спросил его генерал. – Тридцать, ваше превосходительство. – Ну, отчего же ты босой? – Да, чтоб легче было, ваше превосходительство, назад бежать, как отнесешь ядро» .

Севастополь в 1855 году • Потерпев ряд неудач в ведении боевых действий против укреплений центральной части Севастополя, союзное командование решило добиться успеха на Корабельной стороне. Еще в начале осады начальник английских инженеров генерал Бургойн обращал внимание союзников на целесообразность захвата Малахова кургана и прилегающих к нему высот. • С началом весны союзники активизировали свои наступательные действия. В марте 1855 года французам удалось захватить передовые рубежи русских укреплений – ложементы впереди Камчатского люнета. Чтобы отбросить противника с захваченных позиций, в ночь с 10 на 11 марта защитники произвели вылазку, превратившуюся в ночное сражение.

Вторая и третья бомбардировки города • В том году Пасха пришлась на 27 марта и совпала с католической, поэтому, по свидетельству очевидцев, противник в этот день почти не беспокоил защитников. • Но на следующий день неприятель предпринял вторую бомбардировку Севастополя. У них имелось не менее 490 орудий, из них 278 вели огонь по укреплениям Корабельной стороны. На Южной стороне города у защитников насчитывалось 998 орудий различного калибра. Из них 466 действовали по батареям противника. • 25 мая началось третье, еще более сильное и ожесточенное бомбардирование крепости. Самый мощный огонь вновь был направлен на фортификационные сооружения Корабельной стороны, особенно на Малахов курган, Камчатский люнет, Селенгинский и Волынский редуты. На следующий день французы бросили против полуразрушенных, ослабленных бомбардировкой этих укреплений около 40 тысяч человек, в том числе два батальона императорской гвардии Наполеона III. Их обороняли не более 3, 5 тысячи защитников.

Контр адмирал В. И. Истомин В период 349 дневной обороны города 4 ой дистанцией оборонительной линии командовал контр адмирал В. И. Истомин (1809 1855 гг. ). Окончив Морской кадетский корпус, он служил гардемарином на линейном корабле «Азов» под командованием М. П. Лазарева, участвовал в Наваринском сражении, в 1853 году, командуя линейным кораблем «Париж» , – в сражении при Синопе. За отличия был произведен в контр адмиралы. Защитники Севастополя называли Истомина бессменным часовым Малахова кургана, который под его командованием превратился в грозное укрепление. За успешное отражение первой бомбардировки города адмирала наградили орденом Св. Георгия 3 й степени.

Памятник на месте гибели В. И. Истомина Седьмого марта 1855 года, возвращаясь с Камчатского люнета на Малахов курган, он был убит прямым попаданием ядра в голову. Лейтенант Н. И. Вульферт, взвалив обезглавленное тело адмирала, отнес его на Малахов курган. Вот что писал П. С. Нахимов родным Истомина, сообщая о его гибели: «Оборона Севастополя потеряла в нем одного из своих главных деятелей, воодушевленного постоянно благородною энергиею и геройскою решительностью. . . По единодушному желанию всех нас, бывших его сослуживцев, мы погребли тело его в почётной и священной могиле для черноморских моряков, в том склепе, где лежит прах незабвенного Михаила Петровича (Лазарев) и. . . покойный Владимир Алексеевич (Корнилов). Я берег это место для себя, но решился уступить ему» . По приказу Нахимова на месте гибели Истомина выложили крест из бомб и ядер. В 1904 году по проекту Ф. Н. Еранцева построили небольшой гранитный пирамидальный объем с изображением Георгиевского креста. На пьедестале надпись: «Здесь убит ядром в голову 7 го марта 1855 г. контр адмирал В. И. Истомин» .

Июнь 1855 г. Штурм Севастополя • Захватив передовые укрепления Корабельной стороны, союзное командование решило, что настало время для штурма города. На рассвете 5 июня началась четвертая бомбардировка крепости. Неприятель обрушил на защитников огонь 614 осадных орудий, 279 из них вели беспрерывный обстрел Малахова кургана, 2 го и 3 го бастионов. • Рано утром в понедельник 6 июня противник начал общий штурм севастопольских укреплений, приурочив его к 40 летию битвы при Ватерлоо. Сосредоточив под Севастополем 173 тысячи войск, союзники выделили из них 34 тысячи для захвата бастионов.

Подвиг генерал лейтенанта С. А. Хрулева Бригада генерала Ниэля стала наступать на батарею Жерве, прикрывавшую правый фас Малахова кургана. Ее защищал только один батальон Полтавского полка под командованием капитана Борна. После отчаянной схватки русские стали отходить. Преследуя полтавцев, французы достигли домиков на правом скате Малахова кургана. Критическое положение спас генерал лейтенант С. А. Хрулев, увлекший за собой врукопашную 5 ю роту Севского полка. С подоспевшими солдатами Якутского полка они выбили французов с батареи. Нелегко досталась победа: из 138 севцев вернулись из боя 33. К семи часам утра защитники отбили все атаки противника на оборонительной линии Корабельной стороны. Бастионы центра города неприятель штурмовать не решился.

«Энергичная и умная оборона…» Выпустив за два дня по Севастополю 62 тысячи снарядов, потеряв 6700 человек, союзники прекратили штурм, выбросив флаги перемирия. Потери русских составили 5500 солдат и офицеров. Участник осады французский генерал Вимпфен в своем дневнике написал: «Их энергичная и УМНАЯ оборона заставляет нас уважать нацию, против которой у нас никогда не было серьезных обид. . . Мы все теперь уважаем солдат, которые сражаются храбро и лояльно. Мы выступаем против этого врага только по приказу, без большого энтузиазма, и потому, что желаем покончить с бедствиями осады» . (Тарле Е. В. Крымская война. Т. 2).

Цена первого штурма 8 июня получил тяжелое ранение Э. И. Тотлебен, а 28 июня севастопольцы понесли еще одну непоправимую утрату: на Малаховом кургане был смертельно ранен и через день скончался адмирал Нахимов. Почти одновременно, 28 июня, внезапно умер и английский главнокоман дующий лорд Раглан. Понимая, что Южную часть Севастополя придется оставить, Александр II подталкивал князя Горчакова дать очередное сражение. Сторонник оставления Южной стороны города, князь Горчаков не мог спорить с царем. Собрав по его желанию военный совет, главнокомандующий услышал от генералов: Федюхины высоты, которые предстояло атаковать, практически неприступны. Но, сомневаясь в успехе, большинство все же высказалось за наступление.

Гибель П. С. Нахимова • Место гибели П. С. Нахимова находится на территории бывшей береговой батареи № 4. Построили её к 1845 г. Внутри батареи имелась одноярусная казарма, приспособленная в период обороны для размещения госпиталя. • 28 июня 1855 года Нахимов прибыл на курган. У оборонительной башни перед иконой, присланной императрицей Александрой Фёдоровной, шла служба в канун Святых Апостолов Петра и Павла. Нахимов взял у сигнальщика трубу и стал осматривать французские позиции, находившиеся на расстоянии 235 метров от бастиона. Его чёрный сюртук с золотыми эполетами резко выделялся на фоне кургана. Несколько неприятельских пуль ударили рядом в бруствер. «Они сегодня довольно метко целят» , – заметил адмирал. Штуцерная пуля попала в левый висок. Его доставили в госпиталь на 4 й батарее. После операции, проведенной морскими медиками, 30 июня 1855 года в 11 часов 7 минут, не приходя в сознание, он скончался.

Памятник П. С. Нахимову • В центре Севастополя, на площади, носящей имя адмирала, установлен монумент флотоводцу, участнику Наваринского и Синопского сражений. Первый памятник народному адмиралу в присутствии императора Николая II открыли 18 ноября 1898 года к 45 летию Синопского сражения. Автор проекта скульптор Н. И. Шредер. Обошелся монумент в 71 668 рублей. На полированном гранитном пьедестале возвышалась бронзовая фигура адмирала. В правой руке он держал подзорную трубу, левая лежала на рукоятке трофейной сабли Осман паши, взятой в Синопском бою. Пьедестал дополняли якорь, ядра и бронзовый барельеф с изображением Синопского сражения и знамени. • Здесь же были высечены строки из стихотворения поэтессы графини Е. П. Ростопчиной: Двенадцать раз луна менялась, Луна всходила в небесах, А все осада продолжалась, И поле смерти расширялось В облитых кровию стенах. . .

«Слава русскому флоту» В 1928 г. , выполняя Декрет советской власти «О снятии памятников царям и их слугам» , монумент снесли. В 1944 г. было принято решение о сооружении в Севастополе монумента П. С. Нахимову. Открытие состоялось 5 ноября 1959 г. Он максимально приближен к оригиналу, хотя и претерпел ряд изменений: взгляд устремлен в сторону города, а не моря, вместо сабли Осман паши по совету адмирала флота Советского Союза И. С. Исакова появился морской палаш на перевязи. Адмирал в мундире с эполетами, в фуражке, гордо поднятая голова слегка развернута влево. На лицевой стороне постамента – бронзовое знамя, ниже – текст приказа об атаке неприятеля. На тыльной стороне – бронзовый картуш с текстом: «Слава русскому флоту» в обрамлении воинских атрибутов. Выше в лавровом венке надпись о смертельном ранении адмирала 28 июня 1855 года на Малаховом кургане (Корниловском бастионе). В нижней части постамента расположены многофигурные рельефы, сюжеты которых воспроизводят эпизоды из боевой жизни адмирала: «Синопское сражение» , «На 4 м бастионе» и «Беседа Нахимова с матросами» . Общая высота памятника 12, 5 м. , фигуры – 5, 33 м.

Черная речка • Князь Горчаков назначил сражение на 4 (16) августа. По диспозиции русские двумя колоннами численностью до 28 500 человек, под командованием генералов Н. А. Реада и П. П. Липранди должны были атаковать сильные позиции противника на Чоргунских высотах и Федюхиных горах. В 4 часа утра русские генералы заняли позиции. Сражение, которое практически ничего не решало, привело русских к катастрофе: более 8 тысяч убитых и раненых, гибель трех генералов – Н. А. Реада, П. В. Веймарна, П. А. Вревского. Потери французов значительно меньше – около 2 тысяч человек. Уже на другой день после неудачи русской армии у Черной речки началась очередная бомбардировка города, а вскоре и последняя – шестая. Только по второму бастиону французы вели огонь более чем из 70 осадных орудий, на каждое из которых они

349 й день • 27 августа 1855 года – 349 й день обороны Севастополя. Ровно в полдень грянули залпы неприятельских орудий, а затем французы и англичане бросились на приступ укреплений по всей оборонительной линии. Только для захвата Корниловского бастиона французы выделили 12 батальонов – 9600 человек под командованием генерала Мак Магона, впоследствии маршала и президента Французской республики. В это время на кургане находилось около 2300 человек, из них более 400 – под землей, «в минах» . • Малахов курган остался в руках французов, их там собралось около 10 тысяч. Французы, находясь за поперечными траверсами, в упор расстреливали всех, кто пытался отбить бастион, переходя под убийственным огнем в штыковые атаки со стороны батареи Жерве. «Мы рвались вперед, опьяненные пылом боя и забывая, что пытаемся овладеть тем самым местом, с которого за полчаса перед этим сошли по невозможности на нем держаться. . . Для человека, не отуманенного свалкой, была бы ясна сумасбродность наших порывов, но мы не думали о том, были ли наши действия целесообразны или бесцельны. Одно время мы даже порывались, сломив бывших против нас зуавов, ворваться на Малахов курган, и нам в голову не приходило то, что четырем или пятистам человекам почти так же невозмож но выбить оттуда несколько тысяч французов, как невозможно фуражкой сшибить Исаакиевский собор» , – вспоминал участник этого боя А. А. Вязмитинов. Тем не менее защитники семь раз ходили в контратаки, пытаясь отбить Корниловский бастион.

«Русские дрались как львы, если они и потеряли дело, то они в полном праве могут сказать: не потеряли чести» • Судьба Малахова кургана, а с ним и Южной стороны города, была решена. Прибывший к захваченному бастиону князь М. Д. Горчаков, несмотря на то, что на остальных укреплениях атаки были отбиты, приказал взорвать их и оставить Южную часть города. • В ночь с 27 на 28 августа русские затопили в бухтах корабли, а на следующий день пароходы. Двое суток союзники не решались войти в объятый пламенем оставленный город: повсюду раздавались оглушительные взрывы. Покидая Южную сторону, Русские взорвали пороховые погреба, склады и батареи. • Севастопольцы укрепляли Северную сторону города. 1 сентября союзники открыли по ним огонь из мортир, поставленных у Графской пристани. Русские артиллеристы вели стрельбу по позициям противника на Южной стороне Севастополя. 3 (15) ноября им удалось взорвать пороховой склад французов.

• Александр II – князю М. Д. Горчакову: «Не унывайте, а вспоминайте 1812 год и уповайте на Бога. Севастополь не Москва, а Крым не Россия. Два года после пожара московского победоносные войска наши были в Париже. Мы те же русские» . • Воззвание М. Д. Горчакова к армии: «Храбрые товарищи! Грустно и тяжело оставить врагам нашим Севастополь, но вспомните, какую жертву принесли мы на алтарь Отечества в 1812 году! Москва стоит Севастополя! Мы ее оставили после бессмертной битвы под Бородиным. Триста сорока девяти дневная оборона Севастополя превосходит Бородино. Но не Москва, а груда каменьев и пепла достались неприятелю в роковой 1812 год. Так точно и не Севастополь оставили мы нашим врагам, а одни пылающие развалины города, собственной нашей рукой зажженного, удержав за нами часть обороны, которую дети и внучата наши с гордостью передадут отдаленному потомству» .

Парижский трактат 18 (30) марта 1856 г. «Ст. I. Со дня размена ратификацией настоящего трактата, быть на вечные времена миру и дружеству между его величе ством императором всероссийским с одной, и его величеством императором французов, ея величеством королевою Соединен ного королевства Великобритании и Ирландии, его величеством королем сардинским и его императорским величеством султаном – с другой стороны, между их наследниками и преемниками, государствами и подданными. Ст. II. Вследствие счастливого восстановления мира между их величествами, земли, во время войны завоеванные и занятые их войсками, будут ими очищены. О порядке выступления войск … постановлены будут особые условия. Ст. III. Е. в. император всероссийский обязуется возвратить е. в. султану город Карс с цитаделью онаго, а равно и прочие части оттоманских владений, занимаемые российскими войсками. Ст. IV. Их величества император французов, королева Соединенного королевства Великобритании и Ирландии, король сардинский и султан обязуются возвратить с. в. императору всерос сийскому города и порты: Севастополь, Балаклаву, Камыш, Евпаторию, Керчь Еникале, Кинбурн, а равно и все прочие места, занимаемые союзными войсками. . Ст. VII. Е. в. император всероссийский, е. в. император австрийский, е. в. император французов, ея в. королева Соединенного королевства Великобритании и Ирландии, е. в. король прусский и е. в. король сардинский объявляют, что Блистательная Порта признается участвующею в выгодах общего права и союза держав европейских. Их величества обязуются каждый с своей стороны уважать независимость и целость империи Оттоманской, обеспечивают совокупным своим ручательством точное соблюдение сего обязательства и вследствие того будут почитать всякое в нарушение оного действие вопросом, касающимся общих прав и пользы.

Ст. VIII. Если между блистательною Портою и одною или несколькими из других заключивших сей трактат держав возникнет какое либо несогласие, могущее угрожать сохранению дружественных между ними сношений, то и Блистательная Порта, и каждая из сих держав, не прибегая к употреблению силы, имеют доставить другим договаривающимся сторонам возможность предупредить всякое дальнейшее столкновение, чрез свое посредничество. …Ст. XI. Черное море объявляется нейтральным: открытый для торгового мореплавания всех народов вход в порты и воды онаго формально и навсегда воспрещается военным судам, как прибрежных, так и всех прочих держав. . . Ст. XIII. Вследствие объявления Черного моря нейтральным, не может быть нужно содержание или учреждение военноморских на берегах онаго арсеналов, как не имеющих уже цели, а посему, е. в. император всероссийский и е. в. султан обязуются не заводить и не оставлять на сих берегах никакого военноморского арсенала. . Ст. XX. Взамен городов, портов и земель, означенных в статье IV настоящего трактата, и для вящщего обеспечения свободы судоходства по Дунаю е. в. император всероссийский соглашается на проведение новой граничной черты в Бессарабии. Началом сей граничной черты постановляется пункт на берегу Черного моря в расстоянии на один километр к востоку от соленого озера Бурнаса; она примкнет перпендикулярно к Аккерманской дороге, по коей будет следовать до Траянова вала, пойдет южнее Белграда, до Катомори на Пруте. От сего пункта вверх по реке прежняя между обеими империями граница остается без изменения. … Ст. XXI. Пространство земли, уступленное Россиею, будет присоединено к княжеству Молдавскому под верховною властию Блистательной Порты. Живущие на сем пространстве земли будут пользоваться правами и преимуществами, присвоенными княжествам, и в течение трех лет им дозволено будет переселяться в другие места и свободно распорядиться своею собственностью. Ст. XXII. Княжества Валахское и Молдавское будут, под верховною властию Порты и при ручательстве договарива ющихся держав, пользоваться преимуществами и льготами, коими пользуются ныне. Ни которой из ручающихся держав не представляется исключительного над оными покровительства. Не допускается никакое особое право вмешательства во