Василий Андреевич Тропинин (1776 - 1857)
Биография
Родился В. А. Тропинин в селе Карпово Новгородской губернии, в семье крепостного графа А. С. Миниха, у которого его отец служил управляющим. Васю отдали в новгородскую школу, где он обучался чтению, письму, арифметике, основам священной истории и живописи. Учителя обучали лишь тому, что знали, а знания их оставляли желать лучшего. И потому маленький художник брал у своих друзей-одноклассников лубочные картинки и самостоятельно пытался скопировать их. После окончания школы мальчика взяли на службу в господский дом. Желание рисовать все больше укреплялось в его душе, но он не мог найти ничего подходящего для изображения. Тогда Вася стал помогать в работе горничным, которые прислуживали в господских покоях. За это девушки разрешили ему в отсутствие хозяев заходить в комнаты и рисовать все, что, по его мнению, являлось искусством. Рисунки Васи никто всерьез не воспринимал, и окружающие лишь посмеивались над ним. Да и вообще о своей жизни в доме Миниха Тропинин не любил вспоминать. Прислуга невзлюбила мальчика и отыгрывала на нем все обиды, которые когда-либо доставлял им его отец-управляющий. В начале 90 -х гг. семья крепостного Тропинина перешла в качестве приданого к младшей дочери графа Миниха — Наталье, которая вышла замуж за Ираклия Ивановича Моркова. Тогда же Тропинины переехали в Москву. Новый хозяин не разрешил Васе заниматься художеством и отдал его учиться другому искусству — кондитерскому. Учеником кондитера юноша в 1793 г. переехал в Петербург, где жил в доме графа Завадовского. Здесь он впервые взял в руки кисть и краски, украдкой пользуясь уроками жившего у хозяев художника. Тропинин часто потом вспоминал, что, когда он убегал к живописцу «посмотреть» , жена кондитера приказывала привести его оттуда за уши и отодрать, после чего долго-долго втолковывала, что конфеты и варенья прибыльнее и вкуснее, нежели краски и карандаши. В те годы в Петербурге была основана Академия художеств, которая помогала развиваться молодым талантам и даже бесплатно выделяла бумагу и карандаши тем, кто не мог их приобрести. Юноше все же иногда удавалось украдкой посещать бесплатные рисовальные классы АХ. Так продолжалось до 1799 г. , когда вдруг хозяин посчитал выгодным для себя определить способного крепостного «посторонним учеником» АХ.
Здесь Тропинин обучался портретному искусству у С. С. Щукина, у которого юноша и жил. Однако учителю и ученику не суждено было сойтись. Ходили слухи, что Щукину заказали серию работ, часть из которых он роздал копировать ученикам, а сделав свою, увидел, что у Василия Тропинина копия получилась намного лучше. И якобы это-то и явилось причиной недоброжелательности по отношению к юному ученику. Но вероятнее всего, причиной разногласий было расхождение во взглядах на искусство. Однако даже это не помешало тому, что рисунки Василия были отмечены медалями. В мастерской Щукина он приобрел склонность к гамме зеленых, серых, коричневых и золотистых тонов, которые стали типичными для всего творчества. На академической выставке 1804 г. , наряду с работами Кипренского, Акимова, А. Иванова, Боровиковского, Угрюмова и Щедрина, выставлялась и работа Тропинина «Мальчик, тоскующий об умершей птичке» , сюжет которой был взят у особо популярного тогда Грёза. Картина была замечена самой императрицей. Доброжелательно расположенный к юноше президент АХ А. С. Строганов собрался было хлопотать об освобождении талантливого крепостного, но не успел. Граф Морков не позволил своему крепостному продолжать образование в академии. Тропинин был срочно отозван своим хозяином из Петербурга: ему предписывалось ехать на Украину, в село Кукавку Подольской губернии — в новое имение Морковых. Здесь Тропинину дали понять, что он всего лишь крепостной, и назначили на должность кондитера и лакея. Кроме того, в его обязанности входило выполнять копии с картин западно-европейских и русских художников, украсившие дом Моркова, расписывать строящуюся местную церковь и писать для нее иконы, а также работать над галереей семейных портретов своих хозяев. Незлобивый и добрый по натуре, Тропинин со смирением переносил превратности судьбы, не ожесточился, не впал в депрессию от сознания несоответствия собственного дарования и того положения, которое он занимал, напротив, воспринял пребывание на Украине как продолжение обучения, своего рода стажировку. «Я мало учился в Академии, но научился в Малороссии: я там без отдыха писал с натуры, и эти мои работы, кажется, лучшие из всех до сих пор мною написанных» , — вспоминал он позднее. В 1807 г. иконостас был закончен, церковь достроена и освящена, а сам Тропинин обвенчан в ней с кукавской девушкой Анной Ивановной Катиной. К этому времени слава о Тропинине-портретисте разнеслась по всем окрестностям. В Кукавке Тропинин впервые по-настоящему ощутил жизнь народа, стал изображать простых людей. Самым интересным портретом этого периода считается изображение головы девушки-подолянки. Эта работа во многом повторила один из портретов Левицкого, к творчеству которого Тропинин возвращался на протяжении многих лет.
Тропинин часто бывал в Москве. Много впечатлений он получал на ее базарах, у прилавков, где продавались лубочные картинки. Сопровождая в качестве слуги Моркова в поездках, Василий Андреевич возил с собой хозяйственную книгу «разной провизии и припасов» , записи расходов в которой были лишь на первой страничке. Художник превратил ее в альбом для рисования, в который помещались и кукавские пейзажи, и композиции на религиозные и мифологические темы, и эскизы портретов. Тропинин прожил на Украине до начала Отечественной войны 1812 г. "6 -го августа тишина Шальвиевки (усадьба Моркова в четырех верстах от Кукавки) была нарушена заливавшимся под дугой колокольчиком", — пишет Рамазанов. Прибывший из Петербурга фельдъегерь объявил приказ Александра I, который по выбору московского дворянства назначал Моркова начальником московского ополчения. Граф тотчас же выехал из Кукавки, а имущество свое поручил Тропинину отвезти в Москву обозом. Крепостной художник отправился вслед за графом и долго странствовал по охваченной войной России. Во время постоянных переездов он делал беглые наброски всадников графитным карандашом. Одним из первых вернулся Тропинин в Москву после пожара, помогал восстанавливать дом Мoрковых. Летом 1813 года вернулось домой ополчение. Стараниями Тропинина московский дом Морковых был готов. Во время пожара в нем сгорела большая часть работ художника, поэтому до нас дошло очень мало произведений художника 1800 — 1812 гг. После приезда, Тропинин написал семейный портрет старших Морковых, в котором читается гостеприимность хозяев, показывает семью, вновь собравшуюся после тяжелых испытаний и разлуки В картине сочетаются отзвуки войны и традиционный уют дворянского дома.
«Однажды к Морковым на ужин приехал ученый француз, которому предложено было от хозяина взглянуть на труд художника. Войдя в мастерскую Тропинина, бывшую во втором этаже барского дома, француз, пораженный работою живописца, много хвалил его и одобрительно пожимал ему руку. Когда граф с семейством садился за обеденный стол, к которому приглашен был и француз, в числе многочисленной прислуги, появился из передней наряженный парадно Тропинин. Француз, увидев вошедшего художника, схватил стул и принялся усаживать Тропинина за графский стол. Граф и его семейство этим поступком иностранца были совершенно сконфужены, как и сам художник-слуга. Вечером того же дня граф Марков обратился к своему живописцу: — Послушай, Василий Андреевич, твое место, когда мы кушаем, может занять кто-нибудь другой» . Смущенный Mopков после этого случая навсегда освободил Тропинина от обязанностей прислуживать за столом. Слухи о необыкновенном таланте крепостного художника разошлись по всей Москве. Многие помещики заказывали ему свои портреты. В то же время Тропинин рисовал и простых французских эмигрантов, и оставшихся в России военнопленных. Но, даже достигнув общественного признания, художник продолжал учиться. Срисовывая с оригиналов, пользуясь мягкой растушевкой, он сочетал с ней живую контурную линию. Этот прием стал одним из любимых у Тропинина. В 1818 г. художник вернулся на Украину. После шестилетнего перерыва он вновь сосредоточил внимание на образах крестьян. Появляется идеализированный портрет украинского Робин Гуда, сильного духом народного героя Устима Кармелюка (1820 г. ).
Среди работ этого периода сохранились этюды с украинских парубков и пожилых крестьян. Красоту национального малороссийского типа запечатлел он, несколько идеализированно, в картинах «Мальчик с жалейкой» (1810 -е), «Украинец с палкой» , «Пряха» (обе 1820 -е) и др. Стремясь создать живые, непринужденные образы, художник утверждает чистоту и цельность народных характеров. Колорит этих работ мягкий, приглушенный — преобладают сероватые, охристые, зеленые тона. В Кукавке Тропинин рисовал и окружавшую его сельскую природу. Он считал, что именно она является лучшим учителем, только нужно «предаться ей всей душой, и тогда работа будет получаться намного лучше. "Я всем обязан природе", — говорил Тропинин. В 1821 г. Василий Андреевич навсегда покинул Кукавку и вместе с семейством Морковых переселяется в московское имение Моркова. Здесь многие знали о таланте живописца и уговаривали графа дать ему вольную. Снискав в Москве уважение и популярность, художник, тем не менее, оставался крепостным. Особенно хлопотали за Тропинина А. А. Тучков - генерал, герой 1812 года и коллекционер, П. П. Свиньин, Н. А. Майков. Однако граф Морков не спешил давать вольную своему крепостному живописцу, талант и человеческие качества которого он очень ценил. Лишь в 1823 г. , остерегаясь насмешек и недовольствa в кругах просвещенного дворянства, 8 мая, на пасхальный праздник, Морков отпустил художника. Однако вольную выдал лишь ему одному, оставив его сына крепостным. Граф не хотел расставаться с Василием Андреевичем и даже предлагал ему остаться жить в своем доме, но Тропинин не согласился. Жена и сын оставались в крепостной зависимости еще пять лет. Сорокасемилетний художник обрел, наконец, долгожданную свободу. Ощутив себя незащищенным ни положением в обществе, ни состоянием, Тропинин спешил официально подтвердить звание художника. Он написал в Петербург своему бывшему учителю С. С. Щукину и другу по академии Варнеку, обратившись с просьбой посодействовать в получении звания художника, но ответов так и не получил. Лишь П. П. Свиньин помог Тропинину представить работы в академию. Художник уехал в Петербург, и уже 20 сентября 1823 г. за «Кружевницу» , «Портрет художника Скотникова» и «Нищий старик» он получил звание назначенного, а в следующем году, написав «Портрет К. А. Леберехта» , становится академиком.
Тропининская «Кружевница» стала новым, очень ярким явлением в русском искусстве того времени. Наиболее точно это выразил друг художника П. Свиньин, говоря, что «и знатоки, и незнатоки приходят в восхищение при взгляде на сию картину, соединяющую поистине все красоты живописного искусства: приятность кисти, правильное, счастливое освещение, колорит ясный, естественный. Сверх того в самом портрете обнаруживается душа красавицы. . . » . Аналогичных картин Тропинин написал много. Обычно на них изображены молодые женщины за рукоделием — золотошвейки, вышивальщицы, пряхи. Их лица похожи, в них ясно просматриваются черты женского идеала художника — нежный овал, темные миндалевидные глаза, приветливая улыбка, кокетливый взгляд. В них воплотились представления художника о лучших качествах женщины — приветливости, мягкости, домовитости. Определенная идеализация этих образов объясняется не только эстетическими вкусами эпохи, но и особенностью дарования художника, воспринимавшего жизнь не критически, а поэтически, не обличавшего, а утверждавшего. Тропинину продолжали заказывать портреты и в Петербурге, но художника обижало то, что приходилось ждать до обеда, пока проснется заказчик. Это чем-то напоминало ему о крепостничестве. Ему предложили остаться преподавать в Академии Художеств, но, дорожа творческой свободой, художник отказался. В 1824 г. Тропинин, оставив все свои, даже очень выгодные, заказы, вернулся в дорогую его сердцу Москву, где, по его словам, «до первого часа можно наработаться» , где жила семья его бывшего владельца графа И. Моркова, крепостными которого оставались жена и сын художника. Здесь его творчество достигло наивысшего расцвета. Живя и работая в Москве, Тропинин не принимал участия в академических выставках и остался почти не замеченным критикой, связанной в основном с Академией и ее показами. Однако это обстоятельство вовсе не помешало его признанию. Он пользовался славой лучшего портретиста, как у заказчиков, так и у профессионалов. Карл Брюллов, отказываясь писать портреты москвичей, говорил: "У вас есть собственный превосходный художник". Обаяние, привлекательность и поэтичность женских образов сохранятся и в последующих его жанровых портретах: «Девушка со свечой» , «Женщина в окне (Казначейша)» , «Девушка с горшком роз» и др. Однако, создавая мужские портреты-типы, Тропинин более трезво осмысливает действительность. Здесь невольно сказалось глубокое понимание им простого народа, той среды, откуда он вышел сам. Вот почему образам русских крестьян ( «Ямщик, опирающийся на кнутовище» , «Крестьянин, обстругивающий костыль» , «Странник» ) художник уделял подчас больше внимания и тепла, чем своим великосветским «героям» .
В работах московского периода прежняя интимность образов сменяется вниманием к характеристике моделей, скульптурной четкостью форм. Колорит становится насыщенным, звучным, художник эффектно использует цветные тени. В 1830 -е гг, портрет окончательно упрочился как основной жанр в творчестве Тропинина; определились образные и технические приемы, композиционные схемы — словом, все то, что делает тропининские произведения уникальными и узнаваемыми. Художник создал целую галерею образов своих современников. Одним из типов портрета, особенно полюбившимся современникам художника и прошедшим сквозь все творчество Тропинина был образ гитариста. Начало этим жанровым картинам положил "Гитарист в косоворотке. Портрет Моркова" (первая половина 1820 -х). В это время гитара стала пользоваться необычайной популярностью. Она звучала и в трактирах, и в великосветских салонах. К образу гитариста, повторяя и варьируя его, художник возвращался на протяжении всего творчества. Cегодня образ гитариста воспринимается скорее не портретным, а типическим изображением, сродни "Кружевнице", "Золотошвейке", "Ямщику. . . " И в этом глубокая социальная, историческая правда образов Тропинина, выражающих целую определенную эпоху в жизни русского общества. B 1833 году, усилиями художников и любителей искусства и благодаря "просвещенному сочувствию частных лиц", было создано Московское художественное общество. Его председателем стал московский генерал-губернатор князь Д. В. Голицын. Близкие Тропинину люди - художники Е. Маковский, Ф. Кюнель, К. Рабус, скульптор И. Витали - были учредителями Общества. Официально преподавателем училища Тропинин никогда не числился, однако он часто посещал рисовальные классы, помогал начинающим художникам своими советами и пользовался среди них огромным авторитетом Один из первых его учеников писал о нем: «Какой прекрасный человек, он как отец принимал нас. . . » Живописец всегда отказывался от частных уроков, а вернее, от оплаты за них. В 1840 -ом г. о Тропинине знала вся Москва. Он продолжал выполнять заказы московской знати, театральных деятелей. Даже старообрядцы, для которых увековечить свое изображение считалось величайшим грехом, заказывали ему свои портреты. Значительную часть заказчиков художника составляли московские купцы, которым был близок тропининский трезвый и вдумчивый взгляд на модель, умение подчеркнуть достоинство личности. Фамильные купеческие галереи часто создавались в подражание дворянским, но во многом отражали и вкусы своей среды. Тропинин писал портреты членов купеческих династий Киселевых, Карзинкиных, Мазуриных.
Об одежде в тропининских портретах следует сказать особо. Тропинин выбирал, для тех кого писал, позы естественные, непринужденные, домашние, и одеты они были с домашней небрежностью, которая извинительна была только потому, что увеличивала очарование портрета. Его так и называли – "халатный живописец", и когда приезжали заказывать портрет, почти всегда прибавляли: "Пожалуйста, в халате". Так появился «домашний» портрет, который сразу стал пользоваться огромной популярностью. Написав ряд так называемых портретов в халатах (портреты Ф. П. Крашенинникова, П. Н. Зубова и др. ), Тропинин через достоверную бытовую деталь показал характер московской жизни, ее размеренность, неспешность; и вместе с тем эта деталь становится олицетворением свободного образа мыслей тех, кого запечатлел художник. Такая «неофициальность» привлекла даже А. С. Пушкина. В 1827 г. он заказал Тропинину свой портрет. На нем он был изображен не «возвышенным поэтом» , а обыкновенным человеком. Недаром художник Свиньин, вспоминая о Тропинине, говорил: «Все. на картинах Василия Андреевича изображено с правдой и простотой. . . » . Поэт изображен в белой сорочке, вокруг распахнутого ворота которой артистично перекинут черный шейный платок, и в просторном, коричневых тонов халате. Это вполне отвечает романтическому духу эпохи: художник противопоставил независимый образ мыслей Пушкина официальной идеологии, как халат противопоставил мундиру. Тропининский Пушкин вовсе не приземлен — он так царственно величав, что кажется невозможным потревожить его раздумья. Особую внушительность, почти монументальность сообщают образу поэта гордая осанка и устойчивая поза, благодаря чему его домашний халат уподобляется торжественной античной тоге. B декабре 1835 года в Москву, вернувшись из Италии, приехал К. Брюллов. Обеды в честь знаменитого живописца устраивали Московский художественный класс, любитель искусства и коллекционер Егор Иванович Маковский, скульптор Витали. Маковский привел Брюллова в мастерскую Тропинина. Рамазанов вспоминает: "Карл Брюллов, пораженный в старце необыкновенной ясностью ума, свежей памятью всего былого, теплотою чувств, живительным взглядом на искусство и удивительным о нем разговором, полюбил Тропинина всей душой и редкий день не навещал его. Не один раз случалось, что, приглашенный на роскошный обед аристократа, Брюллов изменял данному слову и приходил разделить за столом Василия Андреевича простые щи и кашу". Брюллов высоко оценил искусство и человеческое обаяние первого московского портретиста. И Тропинин был в восторге от своего знаменитого собрата по ремеслу. Общение с Карлом Павловичем не прошло для него бесследно Влияние Карла Брюллова прокатилось по всему русскому искусству 1830 -1840 -х годов. У Тропинина также появляются произведения большого размера со всеми приемами и аксессуарами большого парадного портрета.
В портрете Брюллова артистическую незаурядность художника Тропинин подчеркивает пышным фоном античными развалинами, увитыми виноградными лозами, дымящимся Везувием. "Портрет А. А. Перовского" в халате у окна мог быть написан Брюлловым под влиянием московских впечатлений, и в частности от произведений Тропинина. Под впечатлением от живописи Брюллова (Портрет А. К. Толстого) написан портрет известного славянофила Ю. Ф. Самарина - в костюме охотника, на фоне пейзажа с грозовым небом и клубящимися тучами. Картина «Старуха, стригущая ногти» (1840 г. ) стала поворотом в творчестве художника к мотивам голландского искусства. К этому времени романтика начинает уходить из его работ, и этот портрет-рисунок жены живописца — единственное приближение к поэтическому восприятию голландцев. Так в конце своей жизни Василий Андреевич вернулся к гармонии человеческого образа Теперь его идеал в старости и покое. Он выразил его в картине «Женщина с курицёй» (1855 г. ). Смерть жены в 1856 г. настолько потрясла художника, что до самого конца жизни он так и не смог оправиться от горя. Поэтому эта картина явилась как бы итоговой в творчестве живописца. В наследии Тропинина самые разнообразные портреты: интимные и репрезентативные, однофигурные и групповые, крестьянские и купеческие, детские, костюмированные. . . Особое место в этом ряду занимают портреты друзей-художников, относящиеся к новому жанру русского искусства, сложившемуся позднее в понятие «портреты интеллигенции» .
Этот ряд дополняют и тропининские автопортреты (1810 -е, 1824, 1830 -е), среди которых наиболее символичен «Автопортрет с кистями и палитрой на фоне окна с видом на Кремль» (1844). В нем Тропинин не только объявляет о своем жизненном призвании, но и утверждает творческое кредо истинно русского художника — не случайно он показывает себя на фоне Кремля, древнего национального памятника. Последний год своей жизни Тропинин провел в собственном домике в Замоскворечье. Здесь он очень скучал по старенькой квартирке на Ленивке. Пришедшему к нему в гости Рамазанову, он как-то сказал: «Да и дверей-то тех нет, помните? » А те двери сверху донизу были исписаны именами тех, кто приходил к Тропинину, но не заставал его дома. Чаще всех остальных на них встречались имена Брюллова и Витали. Дом на Ленивке был своего рода прибежищем, приютом для многих переступавших его порог. Стоило Василию Андреевичу и его жене Анне Ивановне отлучиться, на парадной двери появлялись надписи мелом: "Был Брюллов", "Был Витали". Опять "Был Брюллов", "Был Булахов". . . Дверь гостям открывал обыкновенно или сам художник, или его сын. Тропинин показывался в дверях – среднего роста, с умным открытым лицом, в очках, в халате; добродушно улыбаясь, говорил: "Вы меня извините, что я в халате, я усвоил это платье, в нем свободнее работать, да так и принимаю свою братию – художников. . . " А в гостиной заботами Анны Ивановны уже на столе самовар, румянятся свежеиспеченные крендельки, и все, даже глиняный кувшинчик со сливками, сияет добродушием и расположением к гостю. И начинаются разговоры истинно московские, откровенные, долгие, не кончающиеся. Петербуржцы приезжали в Москву поговорить. Только здесь еще хранились обычаи милой старины, когда простота и добросердечие, царящие в доме, как бы открывали сердца, и беседы больше походили на задушевные излияния, исповеди, чем на обычный житейский обмен новостями. Изъездивший полсвета, избалованный славой – и какой славой! – Брюллов, когда рассказывал о Москве, прежде всего, вспоминал тропининский дом, доброго Василия Андреевича и чуть не со слезами на глазах уверял: "Я бы у него жить стал, к нему бы на хлебы пошел. . . " Тропинины покинули Ленивку после смерти Анны Ивановны в 1856 г. . В одном из замоскворецких переулков старый художник купил дом. Сын постарался обставить его так, как будто давно уже здесь шла их налаженная семейная жизнь: на окнах висели клетки с канарейками, повсюду стояли горшки с цветами. "Как же хорошо у вас, весело!" – говорили Василию Андреевичу. "Нет, не говорите этого, вот старуха моя умерла, и птички меня уже не занимают Да и дверей тех нет, помните, что были в доме Писаревой. . . " Художник всегда доброжелательно относился к своим моделям. Он писал людей в добром расположении духа, в лучшие минуты их жизни. "Иные обвиняют меня в том, что мои портреты почти все улыбаются, – говорил однажды художник, как бы оправдываясь. – Да ведь я не придумываю, не сочиняю этих улыбок – я их пишу с натуры. Зачем передавать полотну неприятное выражение, которое останется без изменений, зачем производить тяжелое впечатление, возбуждать тяжелые воспоминания в любящих этого человека".
Тропинин не поправлял природу модели и не приукрашивал ее искусственным эффектами; с всевозможной тщательностью передавал он почти неуловимые особенности лица изображаемого человека. Тропинин всегда видел в изображаемых людях что-то особенное и хорошее. Даже убогий нищий старик, просящий подаяние, вызывал уважение, а в «Кружевнице» он смог показать необыкновенную красоту простой трудящейся девушки. Тропинина любили люди! Любили за талант, доброту, отзывчивость и гостеприимство. Он не гнался за почестями, не ждал выгодных заказов и льгот от Академии Художеств (положенных ему, как академику). Только частными заказами, что не часто в истории России XIXв. , он зарабатывал на жизнь. Он не гнался за славой, но она всегда была рядом. Есть люди, которые и в несчастье не кажутся несчастливыми, потому что умеют терпеть, и в самых стеснительных обстоятельствах спокойны, потому что глубоко веруют, потому что принцип – все образуется – для них не принцип, а сущность их характера. Самому неудобству окружающего они умеют придать впечатление удобства, уюта, какую-то необъяснимую притягательность. Таким человеком был живописец Василий Андреевич Тропинин, академик живописи, известный в Москве портретист. Василия Андреевича Тропинина похоронили на Ваганьковском кладбище. Художник создал более семисот работ, в основном портреты современников: людей известных и неизвестных, богатых и бедных – архитекторов, писателей, актеров, ученых, военных, господ и крестьян, странников, нищих и детей. Мир Тропинина тих и спокоен, в нем нет страстей и драматизма, но разлита глубокая, всеобъемлющая любовь к человеку. Полотна этого живописца излучают ее своими теплыми красками, добрыми улыбками, неторопливыми жестами и ясными взглядами персонажей. Его творчество сыграло важную роль в развитии демократических тенденций русского искусства XIX в. и особенно в формировании художественных традиций Москвы.
Галерея (Дети) В. А. Тропинин, под влиянием преобладающих в начале столетия романтических художественных настроений, плодотворно использовал традиции сентиментализма конца XVIII века, основанного на культе природы, естественных человеческих чувств. Это придало его произведениям оттенок задушевности и серьезности, мечтательной грусти. Сам художник говорил, что «лучший учитель — природа, нужно предаться ей всей душой, любить ее всем сердцем, и тогда сам человек делается чище, нравственнее» . Именно такую благодарную природу - «натуру» нашел Тропинин в детях. Добрый и отзывчивый, Тропинин первый из русских художников создал так много детских портретов. Он изображает детей с животными, птицами, игрушками, музыкальными инструментами.
Мальчик, тоскующий об умершей птичке 1829 г, холст, масло Областной Xудожественный музей, Ивaново
Портрет князя М. А. Оболенского ребёнком 1812 г, холст, масло Музей В. А. Тропинина и московских художников его времени, Москва
Девочка с попугаем 1810 е гг, холст, масло
Девочка с канарейкой 1810 е гг, холст, масло
Девочка с куклой 1841 г, холст, масло, 57 x 48 cм Государственный Русский музей, Санкт -Петербург
Мальчик с жалейкой (Портрет Ираклия Моркова) 1810 е гг, холст, масло Государственная Третьяковская галерея, Москва
Голова мальчика ( Портрет Арсения Васильевича Тропинина) 1818 г, холст, масло, 40. 4 х 32 см Государственная Третьяковская галерея, Москва
Девочка с собакой (Копия картины Ж. -Б. Грёза) 1820 -30 г, холст, масло Частное собрание, Россия
Портрет мальчика 1809 г, холст, масло Житомирский краеведческий музей, Украина
Портрет сына художника за мольбертом 1820 е гг, холст, масло, 66, 5 х 57, 5 см Государственный Русский музей, Санкт. Петербург
Портрет мальчика Козакова 1820 -е гг, холст, масло Самарский художественный музей
Мальчик, сажающий в клетку птенца 1825 г, холст, масло Областной Xудожественный музей, Ивaново
Портрет В. И. Ершовой с дочерью 1831 г, холст, масло Государственный художественный музей Белорусии, Минск
Голова девочки (Этюд к портрету Ершовой с дочерью) 1831 г, холст, масло Частное собрание, Санкт-Петербург
Мальчик с книгой 1820 -е гг, холст, масло Севастопольская картинная галерея
В Третьяковской галерее
Портрет жены художника Ок. 1809 г. , холст, масло Государственная Третьяковская галерея, Москва
Голова мальчика ( Портрет Арсения Васильевича Тропинина) 1818 г, холст, масло, 40. 4 х 32 см Государственная Третьяковская галерея, Москва
Мальчик с жалейкой (Портрет Ираклия Моркова) 1810 е гг, холст, масло Государственная Третьяковская галерея, Москва
Портрет Н. М. Карамзинa 1818 г, холст, масло, Государственная Третьяковская галерея, Москва
Портрет E. O. Скотникова 1821 г. , холст, масло, 58. 5 x 42. 5 cм Государственная Третьяковская галерея, Москва
Портрет Булакова 1823 г, холст, масло, 66 х 54 см Государственная Третьяковская галерея, Москва
Портрет К. Г. Равича 1823 г. , холст, масло Государственная Третьяковская галерея, Москва
Крестьянин, обстругивающий костыль 1834 гг. , холст, масло Государственная Третьяковская галерея, Москва
Портрет Н. А. Зубовой 1834 г, холст, масло Государственная Третьяковская галерея, Москва
Портрет Ю. Ф. Самарина - в костюме охотника 1846 г, холст, масло Государственная Третьяковская галерея, Москва
Портрет Ираклия и Николая Морковых (этюд к "Семейныму портрету Морковых") 1813 г. , холст, масло Государственная Третьяковская галерея, Москва Ираклий и Николай — cыновья И. И. Моркова.
Портрет Натальи Морковой (этюд к "Семейныму портрету Морковых") 1813 г. , холст, масло, 50. 7 х 22. 2 Государственная Третьяковская галерея, Москва
Украинец (Устим Кармелюк ) 1820 е г, холст, масло Государственная Третьяковская галерея, Москва
Гитарист (Портрет Моркова) (первая половина 1820 -х), холст, масло, 86, 5 x 69, 5 см Государственная Третьяковская галерея, Москва
Кружевница 1823 г. , холст, масло, 74. 7 х 59. 3 см Государственная Третьяковская галерея, Москва
Золотошвейка 1826 г. , холст, масло Государственная Третьяковская галерея, Москва
Портрет Н. И. Чернышевой 1820 -e г, холст, масло, Государственная Третьяковская галерея, Москва Графиня Наталья Ираклиевна Чернышева - дочь И. И. Моркова
Семейный портрет Морковых 1813 г. , холст, масло Государственная Третьяковская галерея, Москва
Солдат со штофом, считающий деньги 1840 -е гг. , холст, масло Государственная Третьяковская галерея, Москва
Портрет Д. П. Воейкова с дочерью и гувернанткой мисс Сорок 1842 г, холст, масло Государственная Третьяковская галерея, Москва
Гроза над рощей 1818 -1821 е гг, гуашь Государственная Третьяковская галерея, Москва
в Русском музее
Портрет П. М. Васильева 1830 -е г. , холст, масло Государственный Русский музей, Санкт. Петербург
Портрет М. Ф. Протасьева 1834 г. , холст, масло, 82, 5 х 68 Государственный Русский музей, Санкт-Петербург
Портрет Е. П. Протасьевой 1840 -е, холст, масло, 124 х 97 Государственный Русский музей, Санкт-Петербург
Женщина в окне (Казначейша) 1841 г, холст, масло, 87, 5 х 68 Государственный Русский музей, Санкт -Петербург
Портрет А. А. Сапожникова 1852 Холст, масло. 110 х 88 Государственный Русский музей, Санкт. Петербург
Гитарист 1839 г, холст, масло, 68 х 55 см Государственный Русский музей, Санкт. Петербург.
Девочка с куклой 1841 г, холст, масло, 57 x 48 cм Государственный Русский музей, Санкт. Петербург
Портрет сына художника за мольбертом 1820 е гг, холст, масло, 66, 5 х 57, 5 см Государственный Русский музей, Санкт. Петербург
Портрет пожилой женщины в чепце 1804 г, холст, масло Государственный Русский музей, Санкт. Петербург
Портрет А. И. Тропининой(матери художника) 1820 г, холст, масло Государственный Русский музей, Санкт-Петербург
Портрет Н. А. Майкова 1821 г. , холст, масло Государственный Русский музей, Санкт-Петербург
Автопортрет 1830 г, холст, масло Государственный Русский музей, Санкт-Петербург
Портрет К. П. Брюллова 1836 г. , холст, масло Государственный Русский музей, Санкт-Петербург
Портрет Е. В. Кириевской 1839 г. , холст, масло Государственный Русский музей, Санкт-Петербург
Девушка со свечой 1840 -e г. , холст, масло Государственный Русский музей, Санкт-Петербург
Женщина с курицей (Портрет жены художника) 1855 г. , холст, масло Государственный Русский музей, Санкт-Петербург
Конец Потапенко А. Б. 121
Скачать презентацию Василий Андреевич Тропинин 1776 — 1857 Биография
Потапенко.художники.Тропинин.pptx