ПРЕЗЕНТАЦИЯ Слово о писателе-юбиляре А. Блок (1880 -1921) Яроцкая Екатерина Петровна учитель русского языка и литературы МОУ «Лицей № 1» Десятков Александр Сергеевич ученик 9 а класса МОУ «Лицей № 1»
Имя твоё - птица в руке, Имя твоё – льдинка на языке, Одно – единственное движенье губ, Имя твоё – пять букв, – так писала о Блоке М. Цветаева.
Блок был весь в предках – и как человек, и как поэт. Он был последний поэт – дворянин, последний из русских поэтов, кто мог бы украсить свой дом портретами дедов и прадедов. Имение Шахматова
Образование Блок получил тоже стародворянское. В России только в пушкинскую пору поэты были так хорошо образованны. Его дед был профессор, его отец был профессор, его тесть был профессор, а все его тётки и мать – все были писательницы, жили книгами, молились на книги. От этой семейной культуры он не отрывался до последнего дня.
И обличье у него было барское: чинный, истовый, немного надменный. Даже в последние годы – без воротника и в картузе – он казался переодетым патрицием. Произношение слов у него было тоже дворянское – слишком изящное, книжное. Александр Блок – один из самых удивительных, загадочных поэтов начала 20 века. Его внешность, по словам К. Чуковского, указывает на человека «неотразимо, неправдоподобно красивого» . Красоту поэта сравнивают с красотой человека античности или эпохи Возрождения. Уже в этом много необычного.
Свадьба его была барская – не в приходской церкви, а в старинной, усадебной. После женитьбы Блок много путешествовал, часто бывал за границей – на немецких и французских курортах, в Испании, скитался по итальянским и нидерландским музеям – посещал Европу как образованный русский барин.
Это была самая идиллическая, мирная и светлая жизнь… Но стоит только прочесть любое из его стихотворений, как вся идиллия рассыплется вдребезги: Милый друг, и в этом тихом доме Лихорадка бьёт меня. Не найти мне места в тихом доме Возле мирного огня! Голоса поют, взывает вьюга, Страшен мне уют, Даже за плечом твоим, подруга, Чьи-то очи стерегут!
Его биография безмятежна, а в стихах лихорадка ужаса. Даже в тишине чуял он катастрофу. Это предчувствие началось у него в самые ранние годы: Увижу я, как будет погибать Вселенная, моя отчизна.
Если не в своей биографии, то в творчестве он отринул всё благополучное и с юности сделался поэтом неуюта, неблагополучия, гибели. Всё его творчество было насыщено апокалипсическим чувством конца – конца неминуемого, находящегося уже «при дверях» . . . Даже скитаясь в 1909 году в Италии по мирным монастырям и музеям, он с уверенностью пророчит, что скоро всё это будет разрушено: «Уже при дверях то время, когда неслыханному разрушению подвергнется и искусство. Возмездие падёт и на него» .
Блок с 1905 года двенадцать лет только и твердил о катастрофе. И замечательно, что он не только не боялся её, но чем дальше, тем страстнее призывал. Только в революции видел спасение от своей «острожной тоски» . Революцию призывал он громко и требовательно: Эй , встань и загорись, и жги! Эй, подними свой верный молот, Чтоб молнией живой расколот Был мрак, где не видать и зги!
Блок верил, что жизнь втайне прекрасна, мы не видим её красоты, потому что она загажена всякой дрянью. Революция сожжёт эту дрянь, и жизнь предстанет пред нами красавицей. Меньшего Блок не хотел. Никаких половинных даров: всё или ничего. И прежде всего он хотел, чтобы революция преобразила людей. Чтобы люди сделались людьми. Блок всю жизнь мучился оттого, что люди – не люди. «Груды человеческого шлака» , «человеческие ростбифы» , «серые виденья мокрой скуки» , чернь, которая утомляла его своей пошлостью, бездуховностью. Их-то и должна была преобразовать катастрофа. Блок верил, что в огне революции ЧЕРНЬ преобразится в НАРОД.
Когда пришла революция, Блок встретил её с какой-то религиозной радостью, как праздник духовного преображения России. Много нужно было иметь мужества ему, аристократу, «эстету» , чтобы в том кругу, где он жил, заявить себя «большевиком» . Он знал, что это значило для него отречься от друзей, остаться одиноким, быть оплёванным теми, кого он любил; отдать себя на растерзание бешеной своре газетных борзых, которые ещё вчера так угодливо виляли хвостами. Но он принял этот крест без колебания, так как привык – и в литературе, и в жизни – мужественно служить своей правде, подчиняясь лишь её велениям, не считаясь ни с любовью, ни со злобой. Он стоял под ураганами клевет и обид – ясный, счастливый и верующий.
Блок защищал революцию в споре перед друзьями и в 1918 году написал поэму «Двенадцать» , ей посвящённую. Но прошёл ещё месяц – и Блок замолчал. Он не разуверился в революции, но разочаровался в людях: их не переделать никакой революцией. Ему казалось, что после великой грозы всё должно быть иное, что люди, очистив свою жизнь грозой, не смеют быть блудливыми и пошлыми. Люди не изменились. Никакая гроза неспособна изменить их. Поэт в революции оказался бездомным, не прилепившимся ни к какому гнезду.
Отсюда его страшная тоска в последние предсмертные годы. Он вне революции, вне её праздников, побед, поражений, надежд. Блок почувствовал, что ему осталось одно – умереть. Заболел он лишь в марте 1921 года, но начал умирать гораздо раньше, ещё в 1918 году, после написания «Двенадцати» и «Скифов» . Именно тогда с ним случилось такое, что, в сущности, равносильно смерти. Он онемел и оглох. То есть он слышал и говорил, как обыкновенные люди, но тот изумительный слух и тот серафический голос, которыми обладал он один, покинули его навсегда. Самое страшное было то, что в этой тишине перестал он творить.
Умирал он мучительно. К началу августа 1921 года Блок уже почти всегда был в забытьи, ночью бредил и кричал страшным криком, не помогал морфий, который ему впрыскивали. Было решено везти его в Финляндию, но чиновник, который отвечал за оформление документов, и его секретарь оказались пьяными…Блок умер… В докладе «Крушение гуманизма» , написанном ещё в 1919 году, поэт как будто предопределяет свою судьбу: «Но покой и волю тоже отнимают…И поэт умирает, потому что дышать уже нечем…Его убило отсутствие воздуха» .
Смерть поэта воспринималась в контексте гибели, заката культуры. День похорон Блока 10 августа (28 июля) 1921 года на Смоленском кладбище совпал с праздником иконы Смоленской Божьей Матери. заступнице, А. Ахматова … Принесли мы Смоленской Принесли Пресвятой Богородице На руках во гробе серебряном Наше солнце, в муке погасшее, Александра, лебедя чистого, так оплакивала смерть поэта
В своей работе мы хотели показать два фактора, которые повлияли на становление личности А. Блока, его судьбу. Это, безусловно, семья со своими стародворянскими традициями и мировой пожар (революция). Но ни в коем случае нельзя считать поэта революционером в полном смысле этого слова. Он, интеллигент-дворянин, эстет, мечтал, что люди, пройдя через пожар революции, станут лучше, чище, станут ЛЮДЬМИ. По нашему мнению, это актуально и в современном обществе. ЛЮДИ! ПОМНИТЕ О ДУШЕ СВОЕЙ И БЕРЕЖНО ХРАНИТЕ ЕЁ ОГОНЬ!
