Презентация. Ну там загаловаг
Часть первая. Дурной сон. Громкие крики вырвали жителей одного южного хутора из теплых объятий сна. Громкий стук прозвучал вдалеке. топот шагов. Следующий ближе. Отбив ботинок по земле гремит в ушах, приближается, ближе. Еще один уже совсем рядом. -Тук-тум-бум. Жители хаты поежились в своих постелях, боясь открыть глаза. "Дурной сон" - надеялись многие.
Глава семьи, пробежав босяком до двери, отпер засов. Удар в лицо, хруст сломанной переносицы. Нет. Не сон. Пришлось открыть глаза. Снова крики, ругань. не дали собрать вещей. Детина в серой форме вытолкал, закрыв за собой дверь.
Часть вторая. Погрузка Фары грузовиков слепили смуглую толпу цыган. Все жались другу, выдерживая хлесткие удары немецкой речи. Кто-то плакал, прекрасно понимая, что будет. Кто-то все еще моргал опухшими со сна глазами. А кто -то курил. Спокойно и выжидательно. Мужчины молчали, терзаемые женскодетским плачем, который потоками лился в уши, глаза, который издревле на Руси был вестником беды.
Грузовики подбирались ближе, рыча двигателем и поскрипывая рессорными мышцами. Все ждали. Все чего то ждали, как и немцы. А потом, как будто по какому-то обычаю или тайному знаку, доступному лишь мудрым и опытным, началась погрузка.
Сначала как-то медленно и неловко смуглые хуторяне лезли в чрево грузовиков. Старики спотыкались о высокие железные борта , которые еще пахли заводской краской, маслом и страхом всех тех, кто успел побывать в кузовах этих самых грузовиков. Дети забирались, царапая в кровь коленки и разрывая скудные лохмотья, что мешками весели на их худеньких, гибких телах.
Мужчин грузили молча. Витиеватый русский мат вперемешку со скупыми немецкими ругательствами были звуковым сопровождением страшного злодейства, которое должно было случиться через несколько часов на рассвете, которое началось с ночного визита непрошеных гостей.
Женщины лезли более уверенно, все еще надеясь на лучшее. В их цепких взглядах, отражавшихся на лицах, упаковынных в серую форму, читалась мольба и какая-то грусть, непонятная, но почему то добрая. Женщины, они всегда останутся какимито другими.
Хищно звякнули стальные запоры. Колонна тронулась, увядая в грязи, Перегон оставляя в воздухе ворох пыли, который должен был жечь глаза наблюдателю. А не было наблюдателей. Все живое и разумное, все что могло мыслить, говорить и созерцать, в страхе жалось друг к другу в кузовах автомобилей, оставляя позади опустевший хутор с домишками, которые открытыми пастями дверных проемов звали людей назад, прощались с ними скрипом старых, годами не смазанных дверей.
Тряска била живой груз в лоб, колени, локти, выбивала дух, ударяя по спине кусами ровного, ребристого железа. Запах махорки, пота и страха мутил рассудок. Кружил голову, подкатывался комом к горлу. Хотелось кричать, но все это, вся эта дорога, все эти люди, что стараются не смотреть другу в глаза, все это душило крик еще в зародыше. Никто уже не плакал. Даже дети, умные, сметливые дети, которые успели повзрослеть за эти два года войны лет на десять, поняли абсолютно все. Не было страха, грусти на их лицах. Было смятение. Удивление. "так быстро? ", "Именно сегодня? " - говорили их маленькие глаза. ожидание
Все Прощалось лаем редких, брехливых собачонок. Прощалось солнечными бликами в стеклах. Прощалось, уходя назад, уходя под плачь, суровое молчание да рокот двигателей вдаль, вдаль. . .
Скрип тормозов. Тела качнулись вперед и замерли в ожидании. Лица, поддернутые маской глухого безразличия оживились. Ожидание. Секунды замерли на часах небритого цыгана. Стрелка как пьяная, покачиваясь, еле шла вперед. Лица живого груза вытянулись. Кто-то вспомнил о слезах и плакал. Некоторые молились, вспоминая давно забытые слова.
Все ждали. Гортанный крик на немецком. Колонна двинулась, проехав первый и единственный блокпост на пути к месту назначения, что через десятки лет будет просто и метко назван Балкой Смерти.
Казнь А дорога в рассветных сумерках плела свой страшный дикий узор серой колонной грузовиков. Птицы щебетали, перекликивались, был слышен стрекот насекомых в траве. Ветер трепал кудлатые головы берез. Природа не осознавала и не хотела осознавать ужаса войны. Она жила по своим, неведомым никому, законам. Цыган построили в две длинных, плачуще-кричащих колонны.
Приговор на плохом русском. Стук винтовок, разбираемых солдатами. Четыре шага вперед, залп, стук падающих тел. Раз за разом. Немецкая педантичность пугала. Люди падали, один за одним в ровные ямы, пугая предсмертным выражением лиц приговоренных. Старики. Метерясь и чертыхаясь подошли старики.
Четыре шага вперед, залп, стук падающих тел. Дети, они приказали построиться не по годам серьезным детям. Четыре шага вперед, залп, стук падающих тел. Плач взорвал тишину. Материнский плач терзал уши. Женщины падали на колени, ломали руки, бились в припадке.
Одиночные выстрелы. Удар о землю. Толстый немец взял тело за ногу и потащил к яме. Шуршащий подол платья задрался выше колен, выше бедра, вызвав взрыв хохота. Четыре шага вперед, залп, стук падающих тел.
Никто не бежал. Бесполезно. Через час водитель, докурив сигарету, сел за руль грузовика и возглавил уезжающую вдаль колонну под щебет утренних птиц.
Спасение Темно и душно. Маленькая девочка открыла глаза. Капелька крови упала на нос. Еще одна. За ней следующая. Она не кричала. Она все понимала. Маленькая девочка закрыла глаза. Она ждала.
Боль в спине сковала тело. Попробовала перевернуться. Не вышло. Старая женщина понимала, что нужно молчать, они скоро уедут. Тогда и можно будет убрать со своего лица холодные пальцы односельчанина.
Маленькая девочка открыла глаза. Пора. Прошло достаточно времени. Шажок за шажком она, отодвигая ледяные руки и ноги выбиралась из ямы навстречу свету.
Пора уже. Старуха полезла вверх, утирая слезы и грязь с лица. Нужно добраться домой. Нужно выбраться, просто выбраться из ямы.
Девчушка искала опору. Щупала пальчиками все, что могла помочь подняться. Холод, холодно. В страхе отдернула ладонь - она наткнулась пальчиками на что-то мягкое.
Старая женщина карабкалась вверх. Подслеповатые глаза были плохой помощью в темной яме. Руки шарили по трупам, пытаясь найти тот, на который можно опереться. Она быстро отдернула руку. рядом было что-то большое и теплое.
Страх сковал девочку, но она нашла силы повернуть голову, в поисках чего-то теплого.
Старую женщину пронзило безразличие. "Значит не выберусь" - поняла она и повернула голову в сторону неизвестного.
Наблюдатель, которого конечно же не было, стоя на краю той самой балки, мог бы увидеть странную картину. Старая женщина и маленькая девочка в испачканных кровью и грязью платьях шли, взявшись за руки. Шли медленно и спокойно. Смерть их пощадила