Под Куполом Некоторые (но не все) из тех, кто оказался в Честерс-Милле в День Купола UNDER THE DOME SOME (BUT NOT ALL) OF THOSE IN CHESTER’S MILL ON DOME DAY: С высоты двух тысяч футов, на которой проходил учебный полет Клодетт Сандерс, городок Честерс-Милл, поблескивая в утреннем солнышке, казался некоей вещицей, только что смастеренной и поставленной на землю. From two thousand feet, where Claudette Sanders was taking a flying lesson, the town of Chester’s Mill gleamed in the morning light like something freshly made and just set down. Автомобили катили по Главной улице, подмигивая солнечными зайчиками. Cars trundled along Main Street, flashing up winks of sun.
Острый шпиль церкви Конго, казалось, пронзал безоблачное небо. The steeple of the Congo Church looked sharp enough to pierce the unblemished sky. Солнечная дорожка бежала по поверхности реки Престил-Стрим, когда «Сенека-V» пролетал над ней: и самолет, и вода пересекали город по одной диагонали. The sun raced along the surface of Prestile Stream as the Seneca V overflew it, both plane and water cutting the town on the same diagonal course. — Чак, кажется, я вижу двух мальчишек около моста Мира! “Chuck, I think I see two boys beside the Peace Bridge!
Они ловят рыбу! Fishing!” — Клодетт от переполнявшей ее радости рассмеялась. Her very delight made her laugh. Возможность учиться пилотированию она получила благодаря своему мужу, первому члену городского управления. The flying lessons were courtesy of her husband, who was the town’s First Selectman.
И пусть Энди считал, что Бог дал бы человеку крылья, если б хотел, иной раз он прислушивался к мнению других, и в конце концов Клодетт удалось добиться своего. Although of the opinion that if God had wanted man to fly, He would have given him wings, Andy was an extremely coaxable man, and eventually Claudette had gotten her way. Она с самого первого занятия наслаждалась полетом. She had enjoyed the experience from the first. Но сегодня наслаждение переросло в восторг. But this wasn’t mere enjoyment; it was exhilaration.
Впервые Клодетт действительно поняла, почему летать — прекрасно. Today was the first time she had really understood what made flying great. Почему летать — круто! What made it cool. Чак Томпсон, ее инструктор, мягко коснулся ручки управления, указал на приборную панель: Chuck Thompson, her instructor, touched the control yoke gently, then pointed at the instrument panel.
— Я в этом уверен, но держи самолет ровнее, Клоди, идет? “I’m sure, ” he said, “but let’s keep the shiny side up, Claudie, okay? ” — Извини, извини. “Sorry, sorry. ” — Ничего страшного. “Not at all. ”
Он уже много лет учил людей летать, и ему нравились такие ученики, как Клодетт, постоянно стремящиеся узнать что-нибудь новенькое. He had been teaching people to do this for years, and he liked students like Claudie, the ones who were eager to learn something new. Очень скоро ее увлечение могло обойтись Энди Сандерсу в приличную сумму: Клодетт влюбилась в «сенеку» и уже высказала желание приобрести точно такой же самолет, только новый. She might cost Andy Sanders some real money before long; she loved the Seneca, and had expressed a desire to have one just like it, only new. Подобная покупка тянула на миллион долларов. That would run somewhere in the neighborhood of a million dollars.
Пожалуй, не стоило считать Клодетт Сандерс совсем уж избалованной, но она, бесспорно, отдавала предпочтение дорогим вещам. Впрочем, счастливчику Энди, похоже, не составляло труда удовлетворять ее капризы. Although not exactly spoiled, Claudie Sanders had undeniably expensive tastes which, lucky man, Andy seemed to have no trouble satisfying. Чак также любил такие дни: неограниченная видимость, полное отсутствие ветра, идеальные условия для обучения. Chuck also liked days like this: unlimited visibility, no wind, perfect teaching conditions. Тут «сенека» стал чуть покачиваться, словно Клодетт чрезмерно реагировала на любое отклонение от курса. Nevertheless, the Seneca rocked slightly as she overcorrected.
— Ты отвлекаешься, не надо. “You’re losing your happy thoughts. Don’t do that. Выходи на курс один-двадцать. Come to one-twenty. Полетим вдоль Сто девятнадцатого шоссе. Let’s go out Route 119.
И спустись до девятисот футов. And drop on down to nine hundred. ” Она выполнила указанный маневр, и «сенека» практически перестал покачиваться. She did, the Seneca’s trim once more perfect. Чак расслабился. Chuck relaxed.
Они пролетели над «Салоном подержанных автомобилей Джима Ренни» , а потом город остался позади. They passed above Jim Rennie’s Used Cars, and then the town was behind them. С обеих сторон шоссе тянулись поля, листва деревьев пылала под яркими лучами солнца. There were fields on either side of 119, and trees burning with color. Крестообразная тень «сенеки» скользила по асфальту, одно темное крыло на мгновение накрыло человека с рюкзаком на спине, шагающего по обочине. The Seneca’s cruciform shadow fled up the blacktop, one dark wing briefly brushing over an ant-man with a pack on his back.
Мужчина-муравей поднял голову, помахал рукой. The ant-man looked up and waved. Чак ответил тем же, пусть и знал, что снизу его не увидишь. Chuck waved back, although he knew the guy couldn’t see him. — Обалденно прекрасный день! — воскликнула Клоди. “Beautiful goddam day!” Claudie exclaimed.
Чак рассмеялся. Chuck laughed. Жить им оставалось сорок секунд. Their lives had another forty seconds to run.
2 Лесной сурок неуклюже ковылял по обочине шоссе номер 119, направляясь в сторону Честерс-Милла. От города его отделяли еще полторы мили, «Салон подержанных автомобилей Джима Ренни» подмигивал солнечными зайчиками в том месте, где дорога уходила влево. The woodchuck came bumbling along the shoulder of Route 119, headed in the direction of Chester’s Mill, although the town was still a mile and a half away and even Jim Rennie’s Used Cars was only a series of twinkling sunflashes arranged in rows at the place where the highway curved to the left. Сурок планировал (насколько сурки могли что-либо планировать) свернуть в лес задолго до того, как поравнялся бы с салоном, но пока обочина его вполне устраивала. The chuck planned (so far as a woodchuck can be said to plan anything) to head back into the woods long before he got that far. But for now, the shoulder was fine.
Он ушел от норы гораздо дальше, чем собирался, но солнце приятно согревало спину, а в нос били бодрящие запахи, вызывая заманчивые образы в его мозгу. He’d come farther from his burrow than he meant to, but the sun had been warm on his back and the smells were crisp in his nose, forming rudimentary images—not quite pictures —in his brain. Сурок остановился и на несколько секунд поднялся на задние лапки. He stopped and rose on his back paws for an instant. Зрение с годами, конечно, ухудшилось, но он все равно сумел разглядеть человека, который шагал навстречу по противоположной обочине. His eyes weren’t as good as they used to be, but good enough to make out a human up
Сурок решил, что стоит пройти чуть дальше. The chuck decided he’d go a little farther anyway. Люди иной раз оставляли за собой вкусную еду. Humans sometimes left behind good things to eat. Он прожил на свете немало лет и изрядно растолстел. He was an old fellow, and a fat fellow.
За свою жизнь сурок излазил множество баков с пищевыми отходами, а дорогу к свалке Честерс-Милла знал также хорошо, как все три тоннеля в собственной норе: на мусорке всегда удавалось чем-нибудь поживиться. He had raided many garbage cans in his time, and knew the way to the Chester’s Mill landfill as well as he knew the three tunnels of his own burrow; always good things to eat at the landfill. Он вразвалочку двинулся дальше походкой всем довольного старичка, наблюдая за человеком, приближающимся к нему по другой обочине. He waddled a complacent old fellow’s waddle, watching the human walking on the other side of the road. Человек остановился. The man stopped.
Сурок осознал, что его засекли. The chuck realized he had been spotted. Справа и чуть впереди лежала береза. To his right and just ahead was a fallen birch. Сурок решил, что спрячется под ней, дождется, пока человек уйдет, а потом обследует обочину на другой стороне дороги в поисках… He would hide under there, wait for the man to go by, then investigate for any tasty— Сурок успел подумать о возможной находке и сделать еще три шага вразвалочку, хотя его уже разрезало пополам. The chuck got that far in his thoughts—and another three waddling steps—although he had
Потом он упал на бок. Then he fell apart on the edge of the road. Хлынула кровь, внутренности вывалились в дорожную пыль; задние лапки дважды быстро дернулись, потом застыли. Blood squirted and pumped; guts tumbled into the dirt; his rear legs kicked rapidly twice, then stopped. Последняя мысль, которая приходит перед тем, как нас накрывает темнота, у сурков та же, что и у людей: Что произошло? His last thought before the darkness that comes to us all, chucks and humans alike: What happened?