АЗ И Я …
Ещё в начале 60 годов Олжас Сулейманов стал заниматься этимологией , наукой о происхождении значения слов , а также сравнительным языкознанием. Первые статьи его были посвящены толкованию "тёмных ", непонятных мест в известном памятнике древнерусской литературы "Слово о полку Игореве " ; параллельно шло изучение древнетюркских рун , надписей на камнях. Из этих работ в 1975 году сложилась "книга благонамеренного читателя "- "Аз и Я", написанная ярко и смело , с гипотезами , опровергающими многие традиционные взгляды на отношения древней Руси и Степи, исторических предков нынешних казахов. Несмотря на то , что в ней проводилась мысль о тесном историческом взаимодействии русской и тюркской культур , языков , традиций , книга была объявлена "недоброкачественной в идейном и научном отношении ". Олжаса заставили публично отречься от своего любимого научно-поэтического детища.
Труд Сулейменова вызвал характерные для того времени идеологические «проработки» , основанные на советских политических обвинениях в «национализме» , «пантюркизме» , «методологических ошибках» и т. п. (книга была даже по указке Суслова в особом постановлении 1976 г. и изъята из продажи). Только обращение Кунаева к генеральному секретарю ЦК КПСС Брежневу помогло автору отделаться «строгим выговором» , и разбирательство по книге на литературную тему из ЦК КПСС передали в Академию наук СССР. Тогда же было проведено особое заседание Академии наук СССР по книге «Аз и Я» в зале Отделения общественных наук на Волхонке. Обсуждение длилось с 9 часов утра до 18, без перерыва на обед. Открыл его академик Б. А. Рыбаков словами: «В Алма-Ате вышла яростно антирусская книга — „Аз и Я стотысячным тиражом» . Его поддержал виднейший специалист по «Слову» академик Д. С. Лихачев. Как следствие, книга стала бестселлером.
Первый удар по крамольному сочинению нанес журнал “Молодая гвардия” статьей доктора исторических наук А. Кузьмина “Точка в круге, из которой вырастает репей”. Основного содержания книги автор не касается. Ему важно уличить исследователя в политической неблагонадежности, в пренебрежении методами советских историков-марксистов: “В духе позитивизма О. Сулейменов настаивает на независимости истории от политики. Он полагает даже, что история “дискредитировала себя в последние столетия” именно потому, что была “прислужницей политики”…”,
Вслед за “Молодой гвардией” к расправе с О. Сулейменовым подключился журнал “Москва” статьей Ю. Селезнева “Мифы и истины”. В ней та же масштабность подхода к предмету: “Мифы ХХ века (германо-нордический, сионистский, маодзедунистский) — о “культурноисторической миссии” того или иного “главного героя” — всегда служили в конечном счете практически интересам колониализма, захватничества, подавления национальных движений, расизма и разного рода интересам империалистического толка”
В 1990 г. книга была переиздана. Из послесловия следовало не только то, что покаянное письмо писалось под давлением, но и то, что оно, по существу, О. Сулейменову не принадлежало: “В газете вышел практически другой текст. Непрошеные редакторы поработали за меня. И все мои попытки выступить с опровержением закончились ничем”. Как показало второе издание, О. Сулейменов тщательно изучил замечания, высказанные в рецензиях специалистов. В ряде случаев он внес исправления, в других остался на своих позициях. В целом же книга сохранила первоначальные смысл и направленность. Во второй части книги «Аз и Я» под названием «Шумер-наме» Сулейменов привёл 60 тюркизмов, представленных, с его точки зрения, в шумерских «глиняных книгах»
Как показало второе издание, О. Сулейменов тщательно изучил замечания, высказанные в рецензиях специалистов. В ряде случаев он внес исправления, в других остался на своих позициях. В целом же книга сохранила первоначальные смысл и направленность. Может быть, решения, предлагаемые О. Сулейменовым, в чем-то были спорными и даже неудовлетворительными. Может быть, где-то он и увлекся. От этого никто не застрахован. Но в том, что автор “Аз и Я” выступил в защиту скептиков, отстаивал право подвергать сомнению устоявшиеся истины, не верить на слово никаким авторитетам, О. Сулейменов был прав: отказ от этого прекратил бы развитие науки. Не менее прав он и в опровержении “патриотической критики”.
Сейчас я отношусь к этой книге ровно, как и ко всем моим книгам, которые остались в ХХ веке, отношусь как к данности: да, это было. Но тогда… Я имею в виду годы 1975, 1976 -й и так далее – они стали для меня как автора этой книги временем особого напряжения и, по-своему, особого подъема. Сейчас, оглядываясь на то время, я понимаю: когда на книгу обращено такое внимание, это свидетельствует о том, что в целом она для того периода стала очень заметным явлением культуры и