1 2 3 4 Земную жизнь пройдя до

1

2

3

4 Земную жизнь пройдя до половины, Я очутился в сумрачном лесу, Утратив правый путь во тьме долины. Каков он был, о, как произнесу, Тот дикий лес, дремучий и грозящий, Чей давний ужас в памяти несу! Так горек он, что смерть едва ль не слаще. Но благо в нем обретши навсегда, Скажу про все, что видел в этой чаще. Не помню сам, как я вошел туда, Настолько сон меня опутал ложью, Когда я сбился с верного следа. …

5

6

7

8 […..] открыл миру законы «строгого письма», законы благозвучного сочетания нескольких мелодий. Будучи математиком, […..] вычислил, как нужно действовать, чтобы сочиненные композитором плавные и тягучие темы никогда не превращались в резкие диссонансы. […..] знал, какие новые сочетания мелодий можно извлечь из сочетаний уже имеющихся: он был самым изощренным, самым умудренным в Европе вычислителем разнообразных мелодических соединений. Его мелодии были идеально прямыми, ровными, как будто парящими над землей; музыке […..] свойственно чувство бесконечности и ничем не нарушаемого покоя. Два тенора в этом фрагменте поют о самых страшных страницах жизни Христа, о его печальном конце. Но […..] подобно другим композиторам и художникам Возрождения не страждет вместе с Иисусом, который для него прежде всего Бог-Отец, Бог-Создатель, Творец земли и неба. Мир и природа пребудут вечно, потому и печали нет места среди людей. И голос дан человеку, чтобы воспевать дела Творца и восхищаться его совершенством. В этом был убежден математик и богослов […..] который посвятил свою жизнь пониманию законов гармонии во Вселенной – законов математики. Их музыкальным выражением стало созданное им «строгое письмо».

9

10

11

12 Я утомился мыслями о том, Что утомиться вами мысль не может, Что жизнь во мне никак не изнеможет Под гнетом слез, под тяжким их ярмом; Что мой восторг пред взором и лицом, И кудрями, который сердце гложет, Ни на мгновенье труд свой не отложит, Но день и ночь звенит о вас стихом; Что ýстали поднесь не знают ноги, Что бег за вами их не истомил, Хоть пройдены бесцельно все дороги; Что столько зря бумаги и чернил На Вас извел я! Пусть малы итоги – Тому виной Любовь, не скудость сил!

13

14

15

16 «Так вот, с целью хотя бы частично загладить несправедливость судьбы, слабо поддерживающей как раз наименее крепких, что мы видим на примере нежного пола, я хочу приободрить и развлечь любящих женщин, - прочие довольствуются иглой, веретеном или же мотовилом, - и для того предложить их вниманию сто повестей, или, если хотите, побасенок, притч, историй, которые, как вы увидите, на протяжении десяти дней рассказывались в почтенном обществе семи дам и трех молодых людей во время последнего чумного поветрия, а также несколько песенок, которые пели дамы для собственного удовольствия …»

17

18

19

20 Мое лицо под маской ночи скрыто, Но все оно пылает от стыда За то, что ты подслушал нынче ночью. Хотела б я приличья соблюсти, От слов своих хотела б отказаться, Хотела бы… но нет, прочь лицемерье! Меня ты любишь? Знаю, скажешь: «Да». Тебе я верю. Но, хоть и поклявшись, Ты можешь обмануть: ведь сам Юпитер Над клятвами любовников смеется. … Если ты находишь, что слишком быстро победил меня, - Нахмурюсь я, скажу капризно: «Нет». Чтоб ты молил. Иначе – ни за что!

21

22

23

24 […..], композитор XV века, и его знаменитый коллега Гийом Дюфаи стоят на границе Ars Nova, стиля позднего средневековья, и «строгого письма», свойственного эпохе Возрождения. […..] так же благозвучен и гармоничен как мастера Возрождения, но вместе с тем музыка его так же витиевата и напоминает кружевное плетение как музыка Ars Nova. Мелодии […..] петляют и скользят, в них есть ритмические перебивки, но нанизаны эти мелодии на прочную основу певучих интервалов, терций и секст, которые теперь, во времена Ренессанса, заняли место пустотных средневековых кварт и квинт. Все поет, все радуется, все исполнено благостной гармонии: мессы и мотеты исполняет хор a capella, хор без сопровождения; музыкальная композиция построена на сочетании родственных и подобных мелодий; их родство и подобие подчеркивает излюбленный прием Возрождения – имитация, повторение главной темы в разных голосах. Единство в природе проявляется в разных формах, а разнообразие природы сводится к единым законам – музыкальным выражением этой ведущей идеи Ренессанса был стиль той эпохи, «строгое письмо», у истоков которого стоял английский композитор […..].

25

26

27

28 Добро б удар, и делу бы конец, И с плеч долой! Минуты бы не медлил. Когда б вся трудностью заключалась в том, Чтоб скрыть следы и чтоб достичь удачи, Я б здесь, на этой отмели времен, Пожертвовал загробным воздаяньем. Но нас возмездье ждет и на земле. Чуть жизни ты подашь пример кровавый, Она тебе такой же даст урок. Ты в кубок яду льешь, а справедливость Подносит этот яд к твоим губам.

29

30

31

32 «Отдохнув несколько дней, … пошел осматривать город, и все глазели на него с великим изумлением: должно заметить, что в Париже живут такие олухи, тупицы и зеваки, что любой фигляр, торговец реликвиями, мул с бубенцами или же уличный музыкант соберут здесь больше народа, нежели хороший проповедник. И так неотступно они его преследовали, что он вынужден был усесться на башни Собора Богоматери. Посиживая на башнях и видя, сколько внизу собралось народа, он объявил во всеуслышание: …»

33

34

35

36 […..] по праву считается самым известным композитором Ренессанса. Он лучше всех умел выразить чувство природной гармонии и совершенства мироздания, свойственное его эпохе: идеально ровные, пластичные мелодии месс и мотетов […..] согласно сливаются - в его музыке нет ничего резкого, грубого, ничего вычурного или чрезмерного. И вместе с тем музыка […..] идеально рассчитана, ее композиция – вовсе не плод сиюминутного вдохновения, но результат внимательного расчета автора, в совершенстве знающего технику многоголосной композиции. Эта техника, характерная для эпохи Возрождения, имеет название «строгое письмо», и […..] - наилучший, наиболее яркий представитель этого стиля. «Месса Папы Марчелло» написана в 1577 году как ответ на призыв Тридентского Собора католических священнослужителей писать как можно проще и яснее, чтобы верующие могли расслышать латинский молитвенный текст. Сам папа Марчелло умер через три недели после вступления в эту высшую духовную должность, но он искренне любил музыку и желал ее процветания. Имя его навсегда увековечил […..] в лучшем из своих творений.

37

38

39

40

41

42 «Ты разве умер?», - с уст моих слетело. И он в ответ: «Мне ведать не дано, Как здравствует мое земное тело. Здесь в, Толомее, так заведено, Что часто души, раньше, чем сразила Их Антропос, уже летят на дно. И чтоб тебе еще приятней было Снять у меня стеклянный полог с глаз, Знай, что едва предательство свершила, Как я, душа, вселяется тотчас Ей в тело бес, и в нем он остается. До коле срок для плоти не угас. Душа катится вниз, на дно колодца. Еще, быть может, к мертвым не причли И ту, что там за мной от стужи жмется.

43

44

45

46 Песня написана о разлуке с любимой и повествует о страданиях верного рыцаря. Однако вопреки ожиданиям, поет о любовных муках не певец-солист, а хор a capella. Такова была традиция эпохи Возрождения: следование законам строгого письма с его гармонией и благозвучием было во всех случаях обязательно. Однако песни на светские тексты, так называемые шансон, не разрушая строгого письма, все же сумели расширить его пределы. Верхний голос шансон был ярче чем в мессе и мотете, то тут то там появлялись паузы, делающие звучание более прозрачным, а иногда возникали прямые повторы особенно эффектных фраз. Формально это было все то же строгое письмо, но оно было легче, естественнее и живее чем обычно. Так в жанре шансон строгое письмо сделало первые уступки выразительности текста: началось движение к их диалогу и тесному взаимодействию, которому принадлежало будущее.

47

48

49

50 Успокойтесь. На этой службе я служу себе. Нельзя, чтоб все рождались господами, Нельзя, чтоб все служили хорошо. Конечно, есть такие простофили, Которым полюбилась кабала И нравится ослиное усердье, Жизнь впроголодь и старость без угла. Плетьми таких холопов! Есть другие. Они как бы хлопочут для господ, А на поверку для своей наживы. Такие далеко не дураки, И я горжусь, что я из их породы. Я – […..]

51

52

53

54 […..] – одна из самых загадочных и демонических фигур в истории музыки. Герцог и аристократ, убийца жены и ее возлюбленного, замаливающий свои грехи страдалец и отшельник, чьи радикальные сочинения в жанре мадригала уже четыреста лет удивляют мир. Мадригал - это музыкальная декламация в полифонической форме, когда каждый голос подчеркивает ту или иную грань поэтического образа, и соединяясь, голоса вокального ансамбля показывают стих объемным и многозначным. В мадригале изломанные мелодии чутко следовали за словом, между голосами возникали резкие, диссонирующие интервалы, и весь мадригал как лоскутное одеяло складывался из контрастных фраз-строф; так под натиском выразительных стремлений конца эпохи Возрождения погибло строгое письмо. Господство мадригала в европейской музыке падает на вторую половину XVI-начало XVII века. В 1590-е годы создавал свои шедевры […..]. Если бы слушатели XXI века не знали, что слышат музыку Ренессанса, они бы, пожалуй, подумали, что эти стонущие диссонансы принадлежат музыкальному авангарду ХХ века

55

56

57

58 Быть иль не быть, вот в чем вопрос. Достойно ль Души терпеть удары и щелчки Обидчицы судьбы иль лучше встретить С оружьем море бед и положить Конец волненьям? Умереть. Забыться. И все. И знать, что это сон – предел Сердечных мук и тысячи лишений, Присущих телу. Это ли не цель Желанная? Скончаться. Сном забыться. Уснуть. И видеть сны? Вот и ответ. Какие сны в том смертном сне приснятся, Когда покров земного чувства снят…

59

60

61

62

63 Композитор […..] одним из первых понял, что музыка умеет изображать. Его песня-шансон «Пение птиц» - один из лучших примеров звукоподражания в музыке, когда можно различить голоса малиновки, кукушки и вместе с автором совершить музыкальную прогулку по весеннему лесу. […..] одним из первых стал пользоваться краткими ритмическими мотивами, которые у него чрезвычайно разнообразны; так же мастерски он пользуется возможностями хора – хор свистит, звенит, переливается трелями и выделывает рулады. И это при том, что композитору приходится соблюдать многие ограничения, предписанные господствующим стилем эпохи («строгое письмо»), когда композитор не мог позволить себе грубых и неблагозвучных сочетаний. «Пение птиц» - это гимн природе, ее разнообразию и вечной новизне.

64

65

66

67 Если искренно ты любишь И думаешь о браке – завтра утром Ты с посланной моею дай мне знать, где И когда обряд свершить ты хочешь, - И я сложу всю жизнь к твоим ногам И за тобой пойду на край вселенной… Но если ты замыслил Дурное, то молю… Тогда молю, оставь свои исканья И предоставь меня моей тоске.

68

69

70

71

72

73 […..]– последний представитель нидерландской школы полифонии, которая со времен Дюфаи и Данстейбла была лидером музыкального Ренессанса. Песня-шансон «Bonjour, mon соеur» написана в характерной для Лассо манере, подчеркивающей речевой ритм стиха. Ритмы Лассо часто бывают упругими, даже танцевальными: таково было господствующее направление в светской музыке XVI века – упрощать звучание, делать его более собранным, легким. В своих шансон Лассо ориентируется на самые модные в то время жанры «хорового танца» - фроттолу и вилланеллу. В них полифония была предельно простой, все голоса шли в одном ритме, почти скандируя. Так строгое письмо приобретало особую стройность и прозрачность, и его родство с мессой и мотетом почти не чувствовалось. В элегантной хоровой миниатюре, где кавалер приветствует пробуждение дамы сердца, музыка идет следом за непринужденным французским стихом.

74

75

76

77

78

79 «В таких-то или весьма сходных беседах провели они бóльшую часть ночи, и, наконец, Санчо захотелось спустить шлюзы своих глаз, - так он выражался, желая сказать, что ему хочется спать; потом он расседлал серого и оставил его свободно пастись на сочной траве. С Россинанта же седла он не снял, ибо господин строго настрого запретил расседлывать Россинанта все время, пока они находятся в походе и спят под открытым небом: известно, что странствующие рыцари установили и всегда соблюдали древний обычай снимать с коня уздечку и привязывать ее к луке седла, но снимать седло – храни Бог!»

80

81

82 Эта пьеса написана для сюиты «Битва», посвященной солдатской жизни: разнообразные музыкальные зарисовки изображают марши и музыку военных парадов – «Марш конницы», «Марш пехоты», «Трубы»… «Флейта и барабан» - одна из самых остроумных пьес клавирного репертуара. Чрезвычайно эффектно в ней сопоставление неповоротливых басов и прихотливой мелодии. Во время создания этой пьесы, в начале XVII века, такты с ударными долями были новинкой, однако композитор […..] очень ловко управляется с ними: вьющаяся змейкой мелодия как будто ускользает от настигающих ее акцентов, она постоянно обрастает новыми фиоритурами, и как лихой танцор, все время выделывает новые фигуры. Пьеса «Флейта и барабан» показывает, насколько изобретательным может быть композитор, когда он ограничен в средствах, и насколько большие возможности таит начало нового стиля. Этими грубоватыми зарисовками […..] открывает новую страницу в истории клавирной музыки – пьесы для домашнего музицирования. Из них потом вырастут большие сонаты и виртуозные этюды, но детство светской инструментальной музыки всегда будет источником умиленных воспоминаний – вот откуда берет начало репертуар фортепиано, самого могущественного и разнообразного из сольных инструментов.

83

84

85

86 Пьеса «Волынка» подражает звучанию народного инструмента: простые созвучия повторяются и переваливаются подобно ваньке-встаньке или маятнику, и все это опирается на неподвижный бас. Композитор […..] мел писать мессы и мадригалы, произведения сложные и утонченные, но обратился он к столь незамысловатой пьесе не случайно: в Англии времен Шекспира, современником которого был […..], входила в моду игра на вирджинале, разновидности клавесина. Вирджинал украшал дома зажиточных бюргеров - купцов, промышленников, юристов. Композиторы во главе с […..] создали новую манеру письма. В основе несложных пьес лежали народные мелодии, песни и танцы, деревенские напевы, подражания звукам природы и звукам инструментов. Их варьировали на разные лады, придумывали к ним интересные подголоски и украшения. Получалось простодушно и мило, даже немного грубовато, но забавно. Композиторы-вирджиналисты не боялись чрезмерной простоты – на рубеже XVI-XVII веков, когда они писали, грубая простота была знаком нарождающегося буржуазного вкуса, который общество начинало не на шутку уважать.

87

88

89

90 Ее глаза на звезды непохожи, Нельзя уста кораллами назвать, Не белоснежна плеч открытых кожа, И черной проволокой вьется прядь. С дамасской розой, алой или белой Нельзя сравнить оттенок этих щек. А тело пахнет так, как пахнет тело, Не как фиалки нежной лепесток. Ты не найдешь в ней совершенных линий, Особенного цвета на челе. Не знаю я как шествуют богини, Но милая ступает по земле. И все ж она уступит тем едва ли, Кого в сравненьях пышных оболгали.

91

92

93

94 «Их устав состоял только из одного правила: ДЕЛАЙ ЧТО ХОЧЕШЬ, Ибо людей свободных, происходящих от добрых родителей, просвещенных, вращающихся в порядочном обществе, сама природа наделяет инстинктом и побудительною силой, которые постоянно наставляют их на добрые дела и отвлекают от порока, и сила эта зовется у них честью. Но когда тех же самых людей давят и гнетут подлое насилие и принуждение, они обращают благородный свой пыл, с которым они добровольно устремлялись к добродетели, на то, чтобы сбросить с себя и свергнуть ярмо рабства, ибо нас искони влечет к запретному и мы жаждем того, в чем нам отказано».

95

96

97